Повелитель Островов
Шрифт:
— Будь уверен, они заплатят, — сказала вслух Илна. — Богатые бездельницы — они выбрасывают сумасшедшие деньги на сомнительные средства для разглаживания морщин, которые к тому же не действуют! Отчего бы им не заплатить за мой товар? Вместо того, чтобы тратить целые состояния на драгоценности, наряды, косметику и достигать результата кружным путем, они могут получить то, что жаждут, благодаря моим кружевам. Все мужчины будут их — причем сразу и гарантированно!
— Ясно, госпожа, — произнес Белтар. Несмотря на свой несчастный тон, кажется, он, и в самом деле, начал понимать, что к чему. — Я разузнаю насчет особняков на Дворцовой Площади.
Он смущенно хихикнул.
— Даже и не знаю, где найти агентов для подобного дела… Но, несомненно, они есть. И я, конечно, подумаю о нашем прейскуранте цен. Вы наверняка правы в этом вопросе.
Внизу разгоралось настоящее сражение. Трое носильщиков паланкина вынуждены были вскарабкаться на крышу кареты, в то время как кучер колотил их деревянным кнутовищем. Рядом стояла женщина в кружевной мантилье, криво свисавшей на серовато-голубое платье. Она пронзительно кричала, подбадривая непонятно какую сторону.
— Да, — улыбнулась Илна. — Я абсолютно уверена в своей правоте.
Первые образцы ее кружев ушли к прислуге и женщинам легкого поведения по весьма умеренной цене — меньше, чем они заплатили бы за поддельное любовное зелье. Но слухами мир полнится… И очень быстро.
— Высший свет Эрдина, — снова прошептала девушка. Сказать, что она их ненавидела, было бы неверно. Вряд ли они достойны ее ненависти… Просто-напросто нити, которые Илна использовала, создавая нужный рисунок.
— Простите мне мой вопрос, госпожа, — прокашлявшись, произнес Белтар, — не думали ли вы о том, чтобы взять себе в помощь подмастерье?
Она посмотрела на торговца — тот стоял, съежившись, теребя в руках модный лиловый берет. Похоже, он приготовился к вспышке гнева в ответ на свой слишком смелый вопрос.
— Я не могу научить других тому, что знаю, Белтар, — с непривычной мягкостью сказала Илна. — А если б и могла, то вряд ли решилась бы передать это какой-нибудь дурочке, которая не сделала мне ничего плохого.
— А, — кивнул торговец, хотя было ясно: он ничего не понял. — Я просто подумал, что при таком спросе…
Голос его пресекся. Глядя в окно, чтобы не встречаться глазами с Илной — хотя улицы не было видно из того угла, где он стоял, Белтар еще раз откашлялся и продолжал:
— Так если у вас все же есть готовые кружева, я бы забрал их в магазин…
— В ближайшие день-два ничего не будет, — спокойно объявила девушка. — У меня есть собственная задумка, над которой я планирую поработать. А ты можешь пока закрыть свой магазин и заняться домом на Дворцовой Площади. Зато когда ты снова откроешься, они будут просто умолять взять их деньги.
Илна прошла к двойному ткацкому станку, который занимал чуть ли не полкомнаты. Он предназначался для работы с шелковой нитью, и сейчас на раме красовался лоскут шириной в ладонь. Ткань была столь тонкой и прозрачной, что Белтар даже не разглядел ее.
Девушка поправила челнок, торговец повнимательнее пригляделся к раме — нет по-прежнему он ничего не видел… может, только легкое искажение солнечного света, льющегося из окон. Но поскольку Илна что-то там делала, то Белтар почти готов был попустить существование некой волшебной субстанции, ткани, тонкой, как паутинка, и прозрачной, как родниковая вода.
Почти… Он почувствовал вдруг приступ желания, такого мощного и первозданного, что не мог даже подобрать к нему название. Не просто вожделение, нет — скорее это напоминало ту жизненную силу, которая по весне заставляет зерно тянуться сквозь толщу земли к солнцу. Белтар судорожно вздохнул и отвел взгляд, невольно согнувшись — будто получил удар в пах.
— Как скажете, госпожа, — прошептал он, направляясь к выходу. — Я вернусь после того, как посмотрю дома на Дворцовой Площади.
Торговец поспешно притворил за собой дверь и какое-то время стоял, прислонившись лбом к стене и пытаясь восстановить дыхание. Ему почти удалось справиться с вулканом чувств, которые проснулись в нем при взгляде на работу девушки. Так же, как раньше, в день их встречи, удалось выкинуть из памяти заманчивую картину, которую Илна показала ему у прилавка его магазина…
Но один вопрос не давал покоя Белтару. Если сила чар колдовской ткани зависела от ее размеров — так гласили слухи, да и девушка сама не отрицала сего факта, — то каково же будет воздействие этого изделия, после того как Илна его закончит?
8
Меж погребальных урн на склоне холма паслись овцы. Коротконогие, с белой шерстью — сугубо равнинная порода, но в душе Гаррика они разбудили острое чувство ностальгии.
— О Пастырь, милостивый к своим детям, — нараспев говорил священник. Он был еще молодой, но уже лысеющий человек. В лучах полуденного солнца капельки пота блестели на его высоком лбу. — Не дай своему сыну Бенлоу ввергнуться в загробный мир до смерти.
Тело Бенлоу, накрытое малиновым шелковым покрывалом с золотой каймой, лежало в открытой часовне. Усилиями похоронных служителей лицо его приняло выражение строгого благородства. За короткое время знакомства с купцом Гаррику не приходилось наблюдать подобного величия в его чертах — обычно Бенлоу прятался за маской показного добродушия. Юноша подумал: если б жизнь купца сложилась иначе, возможно, он действительно был бы таким, как сейчас в гробу.
— Не дай пыли загробного мира засыпать светлые алмазы его глаз, — продолжал священник. Он был одет в рясу из беленой шерсти — слишком жаркую для нынешней погоды. Подобная форма одежды сохранилась со времен Старого Королевства, когда она использовалась для официальных мероприятий. В мозгу Гаррика всплыла картинка: король Карус вершит суд… Судейские чиновники в цветных одеяниях, но все прочие — тяжущиеся стороны, адвокаты и присяжные заседатели — были в белом.
Погребальная часовня, возвышавшаяся над Каркозой, представляла собой низкое прямоугольное здание, внутри которого скрывались мастерские и склады. В одной стене помещалась дверь, а все остальные были украшены нишами, в которых стояли статуи различных божеств. Службы проходили на свежем воздухе — площадка перед каждой из ниш была вымощена, на ней располагалось каменное возвышение для погребальных носилок. Очевидно, здесь могло происходить одновременно три обряда погребения, правда, Гаррик сомневался, что это практикуется.