Повелитель Островов
Шрифт:
— Интересно, что он дает ей взамен тех вещей, которые привозит оттуда? — тихонько пробормотала девушка, искоса глядя на колдуна. Азера находилась достаточно близко, чтоб расслышать ее вопрос, но, против ожидания, не возмутилась.
Благодаря Путеводной Звезде Медер потихоньку собирал новую коллекцию магических предметов взамен той, что утопила в море Шарина. Сейчас он сидел с атамом из моржового бивня, заточенным не хуже настоящего кинжала. Рукоятка изображала пару демонов, вгрызающихся друг другу в живот.
Путеводная Звезда дала ему также небольшую жаровню из китовых костей и связку мешочков, изготовленных из плавательных пузырей рыб. Сквозь прозрачную поверхность просвечивали разноцветные порошки внутри мешочков. Время от времени — как сейчас, например — Медер жег ворвань в жаровне и кидал туда по щепотке какого-нибудь порошка. Правда, распевать вслух свои заклинания он уже не решался.
— Теноктрис говорила: Медер могущественный волшебник, — произнес отшельник, закончив проверять затычку второго бочонка. — Естественно, Путеводная Звезда обрадовалась, встретив его. Она ведь, наверное, была здесь так же одинока, как я в вашей деревне…
Помолчав, он улыбнулся девушке:
— Хотя то был мой собственный выбор.
Медер бросил что-то в пламя, и над ним закурился голубой дымок. Шарина успела заметить, что порошок имел красный цвет.
— И Медер тоже выбрал свой путь. Повлиять на это мы не можем, — тихо сказал отшельник, глядя в его сторону.
Большинство Плавучих Людей предпочитало держаться в сторонке от пришельцев. Исключение составлял четырехлетний мальчишка с веснушчатыми, как у всех здесь, плечами и руками. Видно было, что Медер исключительно его интересует. Мальчонка мог часами лежать, подперши подбородок руками, и наблюдать за действиями молодого колдуна.
В первый раз, когда малец объявился, Медер наорал на него. Тотчас же одна из жен Придурка оторвалась от своей ступки, прошествовала по палубе и от души вмазала колдуну костяным пестиком. Ноннус промыл и перевязал окровавленный череп Медера, пока тот был в отключке. После этого волшебник мирился с незваным зрителем.
— Он обещает вызволить нас из этого места, — проворчала Азера. — Но он уже давал подобные обещания и раньше. И каждый раз мы оказывались в еще худшем месте.
— Вы тоже заметили? — саркастически осведомилась Шарина. — Пожалуй, я отберу у него все эти причиндалы и выкину в море, как сделала прежде с его сундучком.
Медер тем временем добавил еще ингредиент в потрескивающий огонь. Возник белый дымок, но поднимался он как-то странно: медленно, неохотно, как бы не желая расставаться с жаровней. Колдун и ребенок напряженно наблюдали, как дым, перекрутившись, принял форму, отдаленно напоминавшую человекоподобное существо. Вернее всего его было сравнить с корнем мандрагоры. Затем вдруг этот странный фантом рассеялся, как тает кусок льда в воде.
— Не стоит, — заметил Ноннус. — Выбирая собственный путь, мы не должны диктовать свою волю другим.
Бросив взгляд на море, он тем же ровным тоном добавил:
— К нам направляется охотничья лодка Лежебоки.
Несмотря на его безмятежный тон, Азера встревожилась, почуяв надвигающиеся неприятности.
— Что ты имеешь в виду? — забеспокоилась она.
Прокуратор свесилась через борт, чтоб разглядеть приближающуюся лодку, и Шарина невольно напряглась при виде ее опасной позы.
Девушка недолюбливала Азеру: время, совместно проведенное на борту челнока, не способствовало взаимной приязни. Скорее наоборот, оно разрушило изначальное уважение к королевскому прокуратору быстрее, чем тухнет рыба на берегу в жаркий солнечный полдень. И тем не менее Шарина чувствовала свою ответственность за пожилую женщину и готова была прыгнуть за борт, чтоб спасти незадачливую пловчиху. Так что лучше уж приглядывать за ней.
— Думаю, нам придется разбираться с нашим другом, — спокойно произнес отшельник, беря в руки свой дротик. — Я же не говорил, что мы можем предоставить другим право делать за нас выбор.
Семейство Придурка без особого удовольствия наблюдало за приближением соседей. Одна из жен проковыляла к ограждению жилой лодки и нахально продемонстрировала гостям свои ягодицы. Дети ныряли в воде вокруг ялика Лежебоки и пытались, ухватившись за лопасти весел, вырвать их у гребцов. Со стороны трудно было решить, сколько в этом грубой игры и сколько свидетельства истинной враждебности к соседям.
Как и прежде, сам Лежебока восседал на корме лодки, а его сын Трехпалый — на носу. Его аммонитовый рог покоился рядышком, но на этот раз юноша не счел нужным им воспользоваться. Должно быть, раковина весила немало, даже при том, что внутренние перегородки были извлечены из нее при изготовлении музыкального инструмента.
Лежебока остановился у носа жилой лодки, в десяти футах от группы островитян. Трехпалый накинул веревку на острый нос жилища Придурка и заботливо закрепил его. Припоминая беспечность команды во время визита в королевскую резиденцию, Шарина подивилась такой аккуратности.
— Что ты здесь делаешь, Лежебока? — требовательно воззвал Придурок на правах хозяина. Он стоял внутри шлюпки, наблюдая, как глава соседского клана во главе своей свиты — дюжины гребцов — карабкается на борт его жилища. Сам Придурок не потрудился подняться наверх, чтоб поприветствовать гостя. — Помнится, ты все еще должен мне пять пуков китового уса. Уж не хочешь ли ты вернуть долг?
— У меня важное дело, но не к тебе, Придурок, — отмахнулся Лежебока. — А с этим обратись к Чернозубому. Он мне должен выкуп за невесту — мою сестру. Пусть расплатится!
Его команда выстроилась в шеренгу. Лежебока остановился в шести футах от Ноннуса в картинной позе — уперши руки в бока.
— Эй ты, пьюлец, — произнес он. — Я собираюсь завтра поохотиться на кита. Закон дозволяет мне выбрать мужчину из другого рода в свою команду. Я выбираю тебя в качестве гарпунщика.
— Ты не можешь отказаться, — поддержал его Трехпалый с другого конца шеренги. — Таков Закон!
Почти все домочадцы Придурка с интересом наблюдали за нарождавшимся конфликтом: женщины повылезали из-под своих навесов, те, кто плескался в воде, поспешили на борт жилой лодки. Азера передвинулась и положила кусок сушеной трески меж собой и флангом вражеской шеренги. Молодцы и впрямь выглядели устрашающе, хотя, естественно, объектом этого спектакля была не какая-то там старуха, а сам отшельник.