Повелитель Островов
Шрифт:
— Нет, нет, уберите это отсюда, — раздраженно произнес Медер, поднимая и устанавливая на стуле плоский металлический ящик примерно в фут длиной. — Стол мне понадобится, чтобы писать заклинания.
Он присел и стал возиться с замком ящика. Вставил в него ключ с четырьмя выступами различной длины. Затем повернул его на четверть оборота, что-то бормоча себе под нос.
Шарина сняла свечу со стола, попутно отметив, что ящичек слабо светится, как будто отражая свет очага.
— Поднесите свет поближе, — скомандовал Медер, поднимая крышку. Внутри ящик оказался
Юный колдун вынул нож, обернулся и увидел Шарину, подошедшую со свечой.
— Нет, не вы! — воскликнул он — Вас я должен призывать! Отдайте свечу кому-нибудь другому… вот хоть Азере.
Прокуратор собиралась возмутиться тем, что ее смешивают с какой-то деревенщиной, но так ничего и не произнесла. Было совершенно очевидно: за работой Медер забывал обо всех сословных предрассудках.
Шарина передала свечу матери и отступила в сторону, когда Лора заняла ее место.
Колдун достал кусок того, что выглядело как обычный мел, положил его на столик и снова закрыл свой ящик. Он выпрямился и внимательно посмотрел на девушку. Сейчас юноша казался выше ростом, чем за обедом.
— Я собираюсь уколоть ваш палец своим атамом и поместить капельку крови на мел, — все так же угрюмо пояснил он, жестом иллюстрируя собственные намерения. — На самом деле вовсе необязательно писать все заклинание кровью; достаточно и небольшой приманки. Затем мне понадобится прядка ваших волос.
Девушка бросила вопросительный взгляд на мать, но та стояла с совершенно непроницаемым лицом — с таким же успехом можно было советоваться со столешницей.
— Ну хорошо, — решилась Шарина и протянула левую руку. Между делом она прикинула, а что бы сделал Медер, если б она отказалась. Судя по его тону, подобная возможность даже не приходила ему в голову.
Прикосновение его руки было неожиданно теплым. Он поднял взгляд на девушку, и ей показалось, что впервые за весь вечер он увидел в ней живого человека, а не подручный материал для магического эксперимента.
Но тут Медер нахмурился и рявкнул в своей прежней манере:
— Стойте спокойно!
Он кольнул медным ножом подушечку ее пальца, и девушка невольно вздрогнула. Жгучее ощущение совершенно отличалось от того, что Шарина чувствовала, когда случайно промахивалась иголкой во время шитья.
Капелька крови медленно показалась из крошечной ранки, как гриб появляется из-под земли после дождя. Медер поднес атам к мелу и испачкал его в крови. Затем он отвернулся к столу и быстро, решительно стал писать мелом на столешнице. Это была фраза на Старом Языке, без всяких знаков препинания и промежутков между словами.
Внизу, в общем зале, люди что-то громко говорили, ссорились, веселились… Несмотря на толстый дубовый пол, Шарина улавливала отдельные слова. Она чувствовала, как холодная стена вырастала между ней и ее прошлым, таким родным и знакомым.
Колдун при помощи своего кинжала
— Так, — сказал он и снова приблизился к Шарине. — Теперь я возьму ваши волосы.
Однако отделить прядку ему удалось только после нескольких попыток, надо сказать, довольно болезненных. То ли нож был недостаточно острый, то ли быстро тупился о жесткие волосы девушки.
В конце концов Медер положил золотую прядку посреди столешницы, исписанной по кругу магической вязью.
— Все молчат, — приказал он. Прикасаясь атамом к дереву, он забормотал:
— Хъюссемигадон яо ао баубо и-и-еао…
Шарине показалось, что зазвучали сами строчки, подобно лягушкам в летнем пруду или овцам в загоне.
— Сопесан кантара эресщитигал санкисте…
Медер двигался по кругу, прикасаясь ножом к каждому из вырезанных символов. При этом он обходил стол по часовой стрелке, чтобы не протягивать руку над поверхностью столешницы.
— Акоурборе кодере дропиде…
Стена, отделявшая Шарину от остального мира, становилась все толще. Над поверхностью стола сгустился красный туман, хотя стоило девушке моргнуть, и видение на мгновение померкло, чтобы затем снова проникнуть в ее сознание.
— Тартароуче аноч аноч! — выкрикнул колдун и воткнул кинжал в заготовленный локон Шарины.
Темно-красное пламя беззвучно взметнулось с кончика атама до самого потолка. Затем опало и превратилось в мужскую голову: лицо с аристократическими чертами, аккуратной бородкой и волосами до плеч. Изображение двигалось, но не как живой человек, а как бюст на вращающейся подставке.
Лора задохнулась и закусила костяшки левой руки, стараясь удержаться от крика. Свеча в другой руке трепетала, как лист на ветру.
Магический образ исчез мгновенно, с быстротой молнии. Свечи, померкшие было в свете факела, снова ровно горели, освещая комнату. Медер с побледневшим лицом рухнул на стул, поверх своего ящичка.
— Вот это был твой отец, девочка, — победно провозгласила Азера. — А вовсе не хозяин постоялого двора.
Шарина бросилась к сундуку в углу комнаты и, откинув крышку, стала перерывать кипы платьев и юбок. В конце концов она добралась до бронзовой овальной банки, которую обнаружила еще в детстве, играя здесь в отсутствие матери. Сейчас Лора взвизгнула, но не сделала попытки ей помешать.
Баночка была обернута в лоскут лилового атласа. Внутри находился позолоченный медальон. Щелкнув створками из слоновой кости, девушка достала миниатюрный портрет молодой пары и протянула его на ладони матери.
— Это он, не правда ли? — спросила она. — Я их ребенок, а не твой с Райзом!
И впрямь, черты лица изображенного мужчины совпадали с вызванным Медером образом. Над мужской головой шла надпись: «Ниард, милостью Госпожи граф». Лицо женщины, более смуглое и волевое, венчали слова «Тера, милостью Пастыря графиня».