Повелитель прошлого
Шрифт:
– Это фальшивка! – запальчиво выкрикнула Юлия Генриховна.
– Мы проверим, – заверил Павлов.
– Но почему вы не забрали статую себе? – воскликнул Кольцов. Он явно не мог смириться с поражением.
– Я же говорю: Никодимову были нужны деньги, а статуя годилась разве что в металлолом, – пояснил Протасов. – Ему в семидесятые какие-то жулики продали ее за антиквариат, а в наше время люди грамотные стали. Ну, я и дал ему деньги. А чтобы не выглядело как благотворительность – все-таки Никодимов был человек интеллигентный, щепетильный, – я заплатил ему вроде как за статую. И особо оговорил в договоре, что статуя остается
– И ключи от квартиры у меня в магазине выкрали между делом, случайно, – саркастически заметил Тавров.
– Вы их обронили в подъезде, прямо возле двери, – невозмутимо парировал Протасов. – Кстати, перед уходом я их оставил на кухонном столе. Вы их нашли?
– Да, спасибо, – проворчал Тавров.
– Не за что! – широко улыбнулся Протасов. Улыбка сошла с его лица так же внезапно, как и появилась. Он добавил жестким, не терпящим возражений голосом:
– И предупреждаю: статуи в этом доме нет. И я выдам ее только в том случае, если в судебном порядке будет доказана недействительность купчей. Что, разумеется, абсолютно невероятно. Вот так, уважаемые Юлия Генриховна и Мечислав Мстиславович!
– Дело принимает несколько другой оборот, – заметил Павлов и обратился к нам с Редер: – Я еще раз спрашиваю вас, госпожа Редер и господин Булгарин: подтверждаете ли вы, что добровольно и без всякого принуждения приехали сюда вместе с господином Протасовым и оставались здесь до сегодняшнего дня по собственной воле?
– Да, подтверждаю, – решительно ответила Юлия Генриховна. Я с удивлением воззрился на нее: не далее как десять минут назад она с той же решимостью утверждала прямо противоположное. Мне ничего не оставалось, как лишь подтвердить ее слова: уж если врать, так без противоречий.
– Эх, Валерий Иванович! – укоризненно взглянул на Таврова Павлов и повернулся к Кольцову: – А ты, Кольцов, рапорт пиши! – И Протасову:
– Господин Протасов! Должен принести вам извинения за происшедшее недоразумение. Уверяю вас, что виновные в этом инциденте получат самое суровое наказание.
– Не стоит, бывает, – мирно улыбнулся Протасов.
– Уходим! – сказал Павлов собровцам и сам вышел первым.
Кольцов с глубокой укоризной взглянул на нас с Редер. Я тоже не смог сдержать чувства возмущения:
– Юлия! Что вы наделали?!
– Неужели вы не понимаете?! – вскричала Юлия Генриховна. – Пока вы не получите доступ к статуе, вы не сможете помочь Саше! Никак не сможете! Вы должны получить статую, Мечислав! Слышите? Должны любой ценой!
– Слушайте женщину, Мечислав Мстиславович! В данном случае она права, – посоветовал
– Вы лучше подумайте, что будете делать, когда вашу купчую признают фальшивкой, – огрызнулся я.
– Это исключено, – уверенно заявил Протасов.
– Возможно, вы купите и суд, но Хранителя статуи вы купить не сможете, – с иронией заметил я. – Вы сами знаете, что купчая фальшивая. Иначе зачем вам убеждать меня продать статую вам?
– В логике вам не откажешь, – признал Протасов. – Логика на вашей стороне. Зато у меня все козыри в этой игре!
– Нет, не все, – с апломбом заявил я. Моя уверенность насторожила Протасова.
– Вы полагаете, что я не все знаю? – полувопросительно, полуутвердительно произнес он, испытующе глядя на меня.
– Я в этом уверен, – отрезал я. – За сим разрешите откланяться: ведь мы ваши гости и вольны покинуть ваш гостеприимный дом в любое время, не так ли?
– Разумеется, – процедил Протасов. – Но мы еще продолжим наш разговор, Мечислав Мстиславович.
– Несомненно! – улыбнулся я. – Но в другом месте и в другое время. Всего хорошего, Герман Ильич!
Я направился к выходу, спинным мозгом чувствуя, как Протасов задумчиво смотрит мне вслед. Пусть поразмышляет, ему это полезно! А то думает, что у него все куплено и все схвачено. Кольцов и Редер вышли из дома следом за мной. Тавров, судя по всему, уехал вместе с рассерженным полковником Павловым. К счастью, нас ждала милицейская машина.
– Похоже, что мы попали не по-детски, – пробормотал Кольцов. – Сейчас приеду и начну писать рапорт об увольнении.
– Не спеши, – посоветовал я ему. – Есть человек, который сможет внести разнообразие в нашу игру. И главное: Протасов о нем не знает.
– Серьезно? – кисло улыбнулся Кольцов. – Боюсь, мне это не поможет.
– Не отчаивайся! – похлопал я его по плечу и спросил: – Что там с Наташей из Сочи?
– Нашел. К сожалению, толку от нее никакого, – ответил Кольцов.
– В смысле? – удивился я. – Онемела? Болезнь Альцгеймера?
– Хуже. Третью неделю лежит в сочинской больнице в коме. Врачи говорят, что абсолютно безнадежна. Ждут разрешения родственников на отключение аппаратуры поддержания жизни.
– А что за человек? Реально сможет помочь? – осторожно осведомился Кольцов.
– В любом случае, других вариантов нет, – ответил я и покосился на Юлию Генриховну. С моей точки зрения, лучший вариант был бы один: продать роковую статую Протасову.
– Мечислав! Не смейте продавать статую этому новому русскому, – словно уловив мои мысли, воскликнула Юлия Генриховна. – Не смейте! Иначе я вас прокляну!
Обнадеживающее обещание! И что тут добавишь?
Я вышел у ближайшей станции метро и доехал домой общественным транспортом. Детей дома не было – что вполне естественно, если учесть, что им уже за двадцать. Жена все еще гостила у родственников, поэтому я решил скоротать остаток дня в компании с телевизором и бутылкой коньяка. Понимаю, что это недостойно литератора, но телевизор и коньяк пока еще законодательно не запрещены. В любом случае ни в коньяке, ни в телевизоре пока нет ничего противозаконного или аморального – все зависит от конкретных людей. Один смотрит «Дом-2» и нажирается до зеленых чертиков, другой смотрит Радзинского, весь час передачи смакуя пятьдесят грамм божественного напитка.