Повелитель снов
Шрифт:
– Есть способ получше. Не волнуйся, всё непременно получится. Я еще побуду у мамы несколько дней, – сказал Мэтью и окутал табачным дымом ее просьбы. Он спросил у Майко, что она собирается делать дальше. Ее работа сыщиком закончилась, нужно было искать другую. Мадам Амино обещала помочь ей с устройством на работу, но она сама пока не знает, чем хотела бы заняться, ответила Майко.
– Что-то невеселое у тебя лицо, – улыбнулся ей Мэтью. – И с этим тоже всё будет в порядке.
Интересно, о чем он думает? Несомненно, все двадцать восемь лет он прожил оптимистом. Наверное, его улыбка передалась ему непосредственно от Барбары. Удивительно, когда он смотрит на тебя с такой улыбкой, кажется, что лягушка на самом деле превратится в царевну, а на сухой палке расцветут цветы.
Майко
– Мэтью-сан, а если твоя мать полюбит тебя не как сына, а как мужчину, что ты будешь делать?
Майко была уверена, что это достаточно жестокий вопрос. От нее не ускользнуло сегодня, когда мадам Амино шутила с Мэтью, что ее отношение к нему изменилось за прошедшие три дня. Догадки писаря иногда острее и точнее взгляда судьи. Однако Мэтью не растерялся и спокойно ответил:
– Я в замешательстве, так как у меня оказалась мать, которой не должно было быть. Пока я играю с мамой в спектакль о матери и ребенке, полностью сосредоточившись на роли сына. Но если спектакль закончится, то и она, исполнявшая роль матери, станет одной из женщин. Это обычные чувства. Пройди хоть три дня, хоть неделя, хоть год, наверное, мадам Амино будет оставаться для меня матерью, которой не должно было быть. Если мне скажут: смотри на нее как на женщину, я так и сделаю. Вот, например, если бы передо мной появилась Элизабет Тэйлор в качестве родной матери, что бы я делал? Последнее время она выглядит красавицей. Я недавно видел ее по телевизору. Я смотрю на нее как на женщину. И сексуальное влечение я к ней, пожалуй, испытываю. И вопрос здесь не в том, что раз мадам Амино не такая красивая, как Элизабет Тэйлор, то она не подходит. Важно, будет ли она и дальше продолжать играть роль моей родной матери. Для нее я – сын, который должен был быть. Но это неважно, мать и сын – это женщина и мужчина, поэтому проблема родителей и детей в конечном счете становится проблемой женщины и мужчины.
– А ты честный.
Мэтью всегда был честен. Он был прирожденным ребенком напрокат. Работа ребенка напрокат – это не игра в дочки-матери. Ребенок напрокат – это ребенок, который принадлежит всем и никому.
– Скажу тебе, что я думаю. Мамочка еще молода для вдовы. Чем заботиться о любимом сыночке, ей лучше завести нового любовника. Я мог бы стать ее любовником, но она, скорее всего, непременно захочет сохранить отношения матери и ребенка, нет, в данном случае точнее сказать: договор между матерью и ребенком. А это состарит ее. Раз она добилась высокой карьеры в клубе на Гиндзе, ей надо еще пожить на полную катушку. Сына она нашла. Теперь ее работа – найти любовника.
– А что ты будешь делать? Оставишь мадам Амино, а сам уедешь куда-нибудь, да?
– Наверное, буду уезжать и приезжать. Я хочу реализовать то, что когда-то придумал. У меня есть два плана. Об одном я не могу сейчас сказать. Это мой самый большой секрет.
– А еще один?
Мэтью закрутил последнюю гайку и начал снимать домкрат.
– Наконец-то закончил. Хорошо, что мы не на скоростном шоссе.
– Ну, скажи, какой у тебя второй план, Мэтью-сан.
– Майко, зови меня Мэтью, без всяких санов. Это очень важный план. Майко, я должен научить тебя свистеть.
– Плюс кое-что в придачу?
– Честный Мэтью честно тебе признается. Короче, я тебя полюбил. Почему-то ты мне как родная.
– Мэтью, у тебя же есть женщина на всю жизнь по имени Пенелопа.
– Ты мне ее напоминаешь. Я могу встретиться с Пенелопой только один раз в три года. Таков наш договор. Зато мы можем встречаться во сне, даже если находимся вдали друг от друга. Мы заключили договор в снах. Я хочу, чтобы у нас с тобой были такие же отношения. Рафаэль – мой друг в снах, но у меня пока нет в Токио возлюбленной, с которой мы могли бы встречаться в снах. Майко, с того самого момента, как я увидел тебя в первый раз, я понял, что ты мне нужна. Знаешь почему? Микаинайт тоже почувствовал в тебе силу. Мне кажется, вместе с тобой у нас что-то получится.
– Каким образом можно заключить договор во сне?
– Я посажу в тебе зернышко моего сознания. А ты посадишь зернышко своего сознания во мне. Поехали в какое-нибудь спокойное место, где можно, никуда не торопясь, обдумать, что будет дальше. Включая твое будущее.
Мэтью уболтал Майко своими уговорами и ездой на «ягуаре», и они оказались в номере курортной гостиницы, стоявшей на вершине холма. Комната была наполнена запахом свежевыстиранного белья. Майко осваивала художественный свист и ждала, пока запах их тел привыкнет к воздуху вокруг. Мэтью смотрел в окно на дождь, который начался, будто со вздоха, как только они вошли в комнату. Затем, словно вспомнив что-то, он лег на кровать.
– Скажи, а ты, наверное, всегда вот так привозишь девушек в гостиницы?
– Если кто-то не хочет, силой не заставляю. Я руководствуюсь не только пристрастиями, но и моралью.
– «Он заставил рыдать бесчисленное количество женщин», да?
– Нет, это они заставляют меня рыдать.
Майко продолжала осваивать свист, но дыхание беззвучно выходило через губы.
– Попробуй не раздувать ноздри, – сказал Мэтью. Она так и сделала, и у нее получился жалостный свист.
– Наконец-то получилось. Поздравляю. Первая цель реализована без труда.
– А вторая?
– Иди, сядь сюда.
Мэтью постучал ладонью по кровати, подзывая к себе Майко, которая приклеилась к стене. Под воздействием магнетизма Мэтью она оторвалась от стены и подошла к кровати.
(Да, пять дней назад я первый раз увидела тебя, Мэтью… странная была встреча… я следила за тобой, а в следующее мгновение мы уже обменивались приветствиями, будто приятели… как друзья детства, которые не виделись два года… всё-таки у Кубитакэ поразительная интуиция и везение… найти в атом огромном Токио место, где находится один-единственный Мэтью… заодно он подружился с геем по имени Рафаэль и преодолел депрессию… он сказал: пока я искал Мэтью, я нашел еще один, новый Токио… я ездила в Нью-Йорк, чтобы встретиться с твоим прошлым… твой босс выглядел одиноким… человек, который больше всех любил тебя… Барбара, жаль ее… духовная опора детям напрокат… Катагири – японец-иммигрант… чтобы выжить, жертвуя собой, создал свою религию, своюстрану… японец, каких никогда не встретишь в Японии… до поездки в Нью-Йорк я ходила в тюрьму… мужчина, который привез тебя в Токио… интересно, почему я согласилась на эту работу – искать тебя… да потому, что мне противно стало иметь дело с деньгами… мадам Амино пригласила меня… я хочу, чтобы вы нашли моего сына… все началось с этой фразы… эти три месяца я думала только о Мэтью… почему? Мэтью, почему было нужно, чтобы ты появился передо мной?… ты должен был оставаться тенью… что я хотела получить, найдя тебя? Как-то грустно… кажется, будто ничего и не происходило, а всё успешно закончилось… мой черед прошел… скоро и Мэтью исчезнет… всё вернется в призрачный мир… мне очень грустно… да я, собственно, старалась не для того, чтобы установить твою личность… и моя работа заключалась не в посредничестве между тобой и мадам Амино… теперь ты – и мой Мэтью… не знаю почему, но ты притягиваешь меня… я хочу следовать за тобой, куда бы ты ни отправился… я хочу лучше узнать тебя… я пока не нашла своего Мэтью… тебя нашли только как сына мадам Амино… сейчас начнется моя основная работа… точно, ты интереснее денег… ты – неразгаданная загадка, как и прежде… моя работа – разгадать твою загадку… вот видишь, Майко?)
Мэтью шептал ей в ухо… ты хотела поймать меня… Майко, мы сейчас в центре пустыни… нет ничего, нет никого, только песок, солнце, и мы с тобой… здесь. можно только любить друг друга… но если бы тебя не было и я был один или меня бы не было и ты была одна, что бы мы делали? Все равно любили друг друга… коммуникация во сне особенно эффективна, когда находишься один в пустыне… я отправлю Микаинайта встретиться с тобой… всегда держи окна сна открытыми, чтобы Микаинайту легче было влететь в твой сон… он – мой двойник, сделанный из того же вещества, что и сны… если я, моя возлюбленная, и мои друзья не будут относиться к нему с любовью, он тут же исчезнет.