Повелитель соблазна
Шрифт:
– И ваше мнение основано на…
– Вы профессиональный солдат, Лейтон, привыкший к правилам ведения боя. Но наша спасательная экспедиция ничем не напоминает военную операцию. И нас не сопровождает тяжелая артиллерия.
– Разумеется, – кивнул Макс. – Вы полагаетесь на внезапные удары, ночные набеги и разведку.
– Но некоторые военные считают, что единственный благородный способ ведения боя – это фронтальная атака.
– Она действительно имеет стратегическое значение, когда у вас превосходящие силы, а не когда вы собираетесь освободить заложника.
– Несомненно, – кивнул Райдер, поднося к губам стакан с бренди. – И наша организация не зря установила свои законы. Мы больше заинтересованы в успехах, чем приверженности традициям.
– Позвольте предположить: вы действуете небольшими, но весьма эффективными и тщательно отобранными группами. Ваши обычные задания включают шпионаж, слежку, тайные миссии, короче говоря – партизанская война.
– Теперь вы и на меня произвели впечатление, – неохотно усмехнулся Райдер.
Макс взглянул на сеньора Верру.
– В Испании я знал многих бойцов Сопротивления. У вас вид именно такого, сеньор.
– Мой кузен был в Сопротивлении, но сам я дальше контрабанды не пошел, – широко улыбнулся Верра. – Я был контрабандистом до того, как перешел на службу к сэру Гавейну. Я человек коварный и хитрый.
– В организации у каждого своя специальность, – пояснил Райдер.
– А какова ваша?
– Вооружение. Взрывчатые вещества. Карты. Этот очень опасен.
– А Торн? – спросил Макс.
На этот раз улыбка Райдера была искренней.
– Торн – сорвиголова. Стальные нервы.
– Насколько я понял, сэр Гавейн – ваш главный стратег?
– Да. Он отдает приказы, но даже им не следует подчиняться буквально. Он ожидает, что мы воспользуемся не только интеллектом, но умением и интуицией. Мы составляем планы, но иногда события разворачиваются не так, как ожидалось. В таких случаях нам позволяется нарушить законы чести и традиций.
Такая свобода весьма привлекала Макса, который часто не соглашался с приказами вышестоящих офицеров, даже великого Веллингтона.
– Опытный тактик нам не помешает, – добавил Райдер. – Возможно, вы подойдете на эту роль. – Он помедлил, не сводя с Макса пристального взгляда. – Но буду откровенен, Лейтон. Большинство из нас работали вместе много лет, и мы не слишком рады приветствовать чужаков.
Макс понял, о чем умолчал Райдер. Они были чем-то большим, чем шайкой авантюристов, творивших опасные дела. Скорее сообществом близких друзей, которые часто рисковали жизнью, чтобы побороть опасность.
– Нечто вроде братства, – пробормотал он.
– Да. Мы умрем друг за друга и за наше дело.
– И в чем же суть вашего дела?
Издевательский блеск в глазах Райдера сменился загадочным.
– Предоставляю объяснить сэру Гавейну. Он просил бы вас приехать к нему послезавтра, чтобы обсудить детали… если, разумеется, вы все еще не против присоединиться к нам на этих условиях: рисковать ранениями и гибелью ради своих единомышленников.
Макс уставился в стакан с бренди. Перед мысленным взором проходили трагические сцены войны. Сколько крови, убийств, трупов… хватит на всю жизнь. Но не возможность умереть пугала его. Внутренности выворачивало при мысли о том, что друзья погибают за него. Сможет ли он снова вынести этот кошмар?
– Если я присоединюсь к вам, – тихо ответил он наконец, – обещаю не дать вам причин сомневаться во мне.
Райдер удовлетворенно кивнул:
– Именно так сказала и Каро, а я доверяю ее суждениям.
Упоминание о Каро заставило Макса вскинуть глаза.
– Но что знает она о риске и опасности?
Уголок губ Райдера чуть дернулся.
– Каро – одна из нас, неужели не знали?
– Она тоже работает на министерство?
– Да, и будет сопровождать нас в этой экспедиции.
– Шутите, – скептически бросил Макс.
– Вовсе нет. Мы не смогли бы остановить ее, даже если бы и пытались. Да мы и не пытались. Не бойтесь, Лейтон, Каро свою часть работы сделает безупречно. Редкий мужчина стреляет более метко или лучше владеет шпагой, не говоря уже о ее медицинских познаниях. Временами только женщина способна справиться с определенными заданиями. Одно это делает ее бесценной.
Макс ошеломленно тряхнул головой. Он знал, что Каро – женщина необычная, но не до такой же степени! Трудно осознать, что агент партизан на службе у британского министерства иностранных дел и очаровательная женщина, которую он считал своим ангелом-хранителем, – одно и то же лицо. Очевидно, она еще более необычна, чем он считал. Но тут он невольно задался вопросом, что еще Каро утаила от него. Какие тайны скрывает.
Поняв, что слишком долго размышляет, Макс обратился к незваным гостям:
– И каков ваш вердикт? Я поколебал ваше мнение о себе, мистер Райдер?
– Пока рано делать выводы, – протянул Райдер. – Но еще один стакан превосходного бренди Торна мог бы меня убедить.
Макс, сухо усмехнувшись, показал на графин:
– Прошу, не стесняйтесь. Уверен, что Торн поймет, если мы опустошим его запасы во имя достойной цели.
Он раздевал ее, молча изучая. Глаза-сапфиры были полускрыты веерами густых темных ресниц. И все же она заметила, как напряглось его жесткое лицо, когда он обнажил ее груди. Сильные руки сжали упругие холмики, большие пальцы обводили крошечные горошинки сосков, которые болезненно набухли под его легким прикосновением.
Внизу ее живота зародился жаркий трепет.
Он продолжал гладить твердые кончики сосков, доводя ее до безумия, прежде чем наклонился ближе, чтобы припасть губами к ее шее в том месте, где бешено бился пульс. Потом он стал ласкать ее грудь, жадно упиваясь вкусом тугого бутона.
Огонь взвился оранжевыми языками.
Он продолжал целовать ее грудь, лаская языком розовые бутоны. Не в силах вынести сладостной пытки, Каро прильнула к его могучему телу и развела ноги, вцепившись в твердые мышцы его плеч.