Повелитель теней
Шрифт:
Задыхаясь от смеха, он сумел выговорить:
– Мы должны уходить, Кейт.
– Рада видеть, что тебе все это кажется таким забавным: измучиться до полусмерти, спасаясь от погони, грохнуться в глухом лесу с лошади, которая тут же убегает. Очень смешно. Ну, продолжай, что еще отыщешь смешного?
Кейт была в ярости. Это было ее излюбленное состояние.
– Я не знаю, почему смеюсь. Просто не могу удержаться. Знаю одно: все обернется к лучшему. Больше ничего не приходит мне в голову. Все оборачивается к лучшему для тех, кто знает Короля… Так было в том моем сне.
– И этот сон спасет нас? – спросила она.
– Я
– Но что же теперь будет, Томас? Когда я пошла с тобой, у меня и в мыслях не было, что я увижу такие вещи, я просто думала, что мы проберемся в усадьбу викария и там найдем нужное Рафе. – Кейт встала и откинула плащ. – Я пошла не из-за Рафы и не из-за того, что он хочет выкрасть принадлежащее ему, я пошла потому… – Она замолчала и опустила голову.
– Так почему, Кейт? – спросил он.
– Теперь это не важно. Мне кажется, я потеряла рассудок, когда нажала на собачку пистолета и застрелила ту тварь.
Томас смотрел на Кейт. Он почти не различал ее лица в темноте. Протянув руку, он нежно коснулся ее щеки. Увидеть, что она улыбалась, он не мог.
– Мы должны идти, Кейт. Я не знаю, где они, позади нас или нет, не знаю, куда ускакал Крейн. Мы пройдем по этому ущелью понизу и потом к усадьбе викария… Увидим, правда ли, что Мартину можно довериться.
Кейт взяла его руку.
– Ты ступай вперед, мне нужно кое-что сделать. Я сразу же тебя догоню.
– Я не оставлю тебя в темноте, подожду чуть подальше, на тропинке.
С этими словами Томас повернулся и через подлесок спустился в ущелье. Кейт подняла плащ с земли, стряхнула с него грязь и терпеливо ждала в темноте.
Несколько минут спустя наверху, над оврагом, показался варригал, он был один. Он пронизывал тьму своими кроваво-красными глазами, которые видели ночью, как днем; чернота ли, солнечный день – ему было все равно. Глубоко в овраге, между двумя деревьями, он увидел низко пригнувшуюся фигуру в плаще, стоявшую на коленях, словно на молитве. Варригал натянул тетиву арбалета и установил серебристо-стеклянную стрелу на деревянную подставку. С бесстрастной четкостью он поднял массивный арбалет из черного металла и прицелился. Мгновенным движением гнусная тварь нажала на ворот, и стрела скрылась во тьме.
Это был мощный удар. Стрела пронзила цель сзади. Варригал удовлетворенно засопел и, пробираясь сквозь папоротниковые заросли, спустился по склону оврага к своей жертве. В грязи между двумя остролистами скомканный плащ покрывал нечто безжизненное. Варригал вскинул свой меч и одним ударом пронзил ткань и самое тело жертвы. Из-под плаща вылетели свитки сухой травы и груды поломанных листьев папоротника. Кейт, оставив свой плащ, которым укутала обломок толстой ивовой ветки и папоротник вместе с травой, исчезла.
15
ЧУДО
До рассвета оставалось еще два часа, однако новость о случившемся ночью уже проникла в коттеджи рабочих и на самый карьер, распространяясь неудержимо, как пожар.
Рассказ о чуде передавался из уст в уста, от мужчины к женщине, из дома в дом. Его обсуждали во дворе пивовара и у бродильных чанов. Люди подолгу не расходились, передавая всем и каждому слух о том, что глухонемой мальчик стал слышать и заговорил. Миссис Ландас взволнованно рассказывала всем встречным и поперечным о чуде, случившемся с ее сыночком, она демонстрировала его как трофей, гордо объявляя, что этот замечательный мальчик – ее сын. Она смыла с лица своего белила и черные мушки, расчесала волосы и теперь, при свете занимавшейся зари, выглядела совершенно обновленной. И никакого джина на завтрак, никакой трубки. Она попыталась даже оттереть коричневый налет на зубах. Для миссис Ландас этот новый день стал действительно началом новой жизни, которую она хотела разделить со своим сыном.
– Можешь считать меня дурой, – сказала она своим сиплым голосом молодой девушке, стоявшей на пороге коттеджа рядом с работным домом, – но я, право, чувствую, что помолодела на десяток лет. – Ее грудь надрывно хрипела, словно раздрызганная гармошка. – С той минуты, как этот черный паренек сделал моего сынка таким хорошим, я все время улыбаюсь. Ты должна повидаться с ним, он настоящий джентльмен, просто ангел. Он говорит такие слова, от которых все внутри у тебя вроде как очищается.
Стоя на пороге соседки, она поглядела вверх, туда, где высоко над карьерами виднелась усадьба викария. Темно-фиолетовые штормовые тучи, словно высокие горы, уже заполняли все небо, сквозь них изредка тускло мерцала луна. Однако фасад усадьбы освещал странный ослепительный свет, идущий от линии горизонта. Стекла всех окон стали красными и оранжевыми. Казалось, высокая башня, чуть ли не касавшаяся верхушкой самого неба, вроде Вавилонской башни, дерзко противостояла надвигавшейся буре.
Миссис Ландас, вытирая руки о передник, сказала девушке:
– Не знаю, зачем Демьюрелу понадобился этот паренек; надеюсь, он не сделает ему ничего дурного. Уж очень много детей уходили туда, и ни один не вернулся. – Ее глаза были устремлены на приближавшиеся грозовые тучи. – Не верю я в эти сказки, что их, мол, посылают в море юнгами или в Лондон на заработки. Демьюрел что-то сделал с ними… Я молюсь, чтобы снова увидеть этого черного юношу.
Она вошла в коттедж и закрыла за собой дверь: с черного неба уже хлынул дождь.
Рафа и три его спутника спрятались от дождя под ветвями огромного тиса, стоявшего против входа в башню. Консит неловко прислонился к стволу дерева.
– Вот что, парень, не надо тебе идти туда, не надо, – сказал он. – Ты можешь еще убежать и разыскать своих друзей, если пожелаешь. – Он оглянулся на двух своих товарищей. – Мы тут вот… поговорили… После всего, что случилось ночью, мы не слишком-то уверены, что поступаем правильно. Мы не хотим выдать тебя викарию. Мы хотим, чтобы ты ушел, и ушел прямо сейчас. В Уитби ты можешь нанять судно, и оно доставит тебя, куда только пожелаешь. Главное, увезет тебя отсюда.