Повелитель войн
Шрифт:
– Овейн из Страт-Клоты заключил с нами мир. У нас теперь союз, – пояснил Домналл. – Так что у короля Константина нет врагов к северу от Беббанбурга. Овейн с нами, как и Гиблеахан с Островов. А вот кто твой союзник, лорд Утред?
– Эгил Скаллагримрсон.
Жалкий ответ, и я понимал это. Эгил мой друг, норманн, великий воин, но у него было мало людей, едва на две корабельные команды. Я пожаловал ему земли к северу от Беббанбурга, что тянутся вдоль южного берега Туэда – реки, образующей границу между Нортумбрией и Альбой короля Константина.
– Сколько у Эгила воинов? Сотня? – высказал предположение Домналл, почти соболезнуя мне. – Ну, полторы. Все они отборные бойцы, но Эгил – не тот союзник, что способен внушить страх целому народу.
– Осмелюсь предположить, что по пути сюда ты старался держаться подальше от его берегов?
– Это так, – признал Домналл. – Мы взяли сильно дальше. Не стоит ворошить осиное гнездо без нужды.
– А с кем ты сравнишь меня? С навозным жуком?
Домналл улыбнулся.
– Ты – могучий воин без сильных союзников, – сказал он. – Или ты думаешь, что Этельстан – твой друг? – Шотландец помолчал, как бы взвешивая следующие свои слова, прежде чем произнести их. – Друг, нарушающий клятвы.
А эта встреча, подумалось мне, ничем не отличается от переговоров Гутфрита с послами Константина. Узнав о них, я рассердился, однако вот я сам сижу и принимаю Домналла в своей крепости. Этельстан непременно услышит об этой беседе: в Беббанбурге есть его люди. Так или иначе, его шпионы при дворе Константина позаботятся сообщить весть. Выходит, он должен услышать то, что выгодно мне.
– Король Этельстан не нарушал никаких клятв, – заявил я твердо.
– Неужели? – вкрадчиво спросил Домналл.
– Нет, – отрезал я.
Домналл откинулся и сделал большой глоток эля. Потом он утер рот и бороду рукавом и кивнул маленькому священнику, сидевшему рядом:
– Отец Колуим?
– Немногим более месяца назад, – начал поп своим на удивление звучным голосом, – на праздник святой Кристины, девы и мученицы… – он сделал паузу, чтобы осенить себя крестом, – в большом соборе Винтанкестера архиепископ Контварабургский произносил перед королем Этельстаном проповедь. И в проповеди этой архиепископ утверждал, весьма убедительно, что клятва, данная язычнику, не является обязательной для христианина. На самом деле он даже заявил, что христианское благочестие обязывает нарушать такие клятвы.
Я помедлил с удар сердца, потом сказал:
– Король Этельстан не в ответе за блевотину, которую изрыгают попы.
Грубость моя не задела отца Колуима.
– В тот же самый день, – невозмутимо продолжил он, – король наградил архиепископа, передав ему на хранение копье Карла Великого, полученное в дар от Гуго, правителя франков.
Я ощутил холодок внутри. В Винтанкестере были те, кто снабжал меня новостями, но никто не упомянул про ту проповедь. Впрочем, клятвы, которыми мы с Этельстаном обменялись, должны были оставаться в тайне.
– Это то самое копье, – заговорил поп снова, – коим римский воин пронзил ребро Господа нашего. – Колуим перекрестился. – И на следующий день, день памяти святого апостола Иакова, – еще одна пауза и еще одно крестное знамение, – архиепископ произнес проповедь на книгу Второзакония, порицая языческие капища и побуждая короля исполнить священный долг христианина и искоренить их среди своей страны и народа.
– Порицая, – повторил я непривычное слово.
– В награду же, – тут Колуим посмотрел прямо мне в глаза, – король пожаловал архиепископу на хранение меч Карла Великого, в эфес которого вделана частица истинного Креста.
Воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием пламени, дыханием ветра и плеском волн, разбивающихся о берег.
– Странно это все, не правда ли? – нарушил молчание Домналл. Взгляд он устремил наверх, к стропилам. – Король Этельстан так и не женился?
– Убежден, что он еще женится, – сказал я, хотя вовсе не был уверен в этом.
– И он заплетает волосы в косицы, – продолжил Домналл, улыбнувшись мне, – перевязанные золотыми лентами.
– Так носят, – бросил я пренебрежительно.
– Странновато для короля, тебе не кажется?
– Для короля-воина, – возразил я. – Мне доводилось видеть его в бою.
Домналл кивнул, как бы соглашаясь, что предпочтения Этельстана по части украшений не имеют особого значения. Шотландец отрезал себе сыра, но есть не стал.
– Ты ведь был его учителем, да?
– Опекуном.
– Король-воин, – осторожно начал он, – не нуждается в опекуне и в учителе тоже. Ему нужны просто… – Домналл помедлил, подбирая слово. – Советники?
– Короли не испытывают недостатка в советах.
– Вот только обычно они хотят слышать те советы, что подтверждают их мнение. Советник, противоречащий монарху, недолго остается на своем посту. – Он улыбнулся. – Хороший сыр!
– Козий.
– Если можешь поделиться, лорд, мой король будет рад подарку. Он обожает сыр.
– Я распоряжусь на этот счет.
– Ты очень щедр. – Домналл снова улыбнулся. – И похоже, что твой король-воин предпочитает советников, которые согласны с ним.
– У него есть Вулфхельм, – презрительно бросил я. Вулфхельм был новым архиепископом Контварабургским и имел репутацию яростного проповедника. Встречаться с ним мне покуда не доводилось.
– Я уверен, король Этельстан прислушивается к своим священникам. Он ведь славится набожностью, разве не так?
– Как и его дед.
– Вот только король Альфред не держал при себе норманна в качестве главного советника. – Домналл замялся. – Или мне стоит назвать близким другом?
– Ты думаешь?