Повелитель войн
Шрифт:
– А это чье знамя? – спросил Финан, указав на него.
– Этельстана, наверное.
– И Хивел тут! – удивился ирландец. – Я думал, что он в Риме.
– Уже вернулся, – предположил я. – Или только собирается. Кто скажет? Так или иначе, валлийцы здесь.
– А где наше знамя?
– В Беббанбурге, – был мой ответ. – Я про него забыл.
– А у меня два своих есть, – довольным тоном заявил Эгил.
– Тогда разверни одно. – Мне хотелось, чтобы Этельстан увидел, как треугольный флаг с темным орлом, принадлежащий норманнскому вождю, прибывает в его лагерь.
Мы переправились через брод. Здесь нас встретили западные саксы, охраняющие шатры Гутфрита.
– Ты кто такой? – Мрачного вида воин вскинул руку, приказывая остановиться.
– Эгил Скаллагримрсон.
Я намеренно попросил Эгила возглавить отряд на переправе. По бокам у него ехали воины-норманны, а я и Финан держались позади. Мы остановились еще в реке, вода журчала, доходя коням до бабок.
– И куда едешь? – резко осведомился мрачный.
– Куда хочу, – ответил Эгил. – Это моя страна.
Он хорошо говорил по-энглийски, нахватавшись от девиц-саксонок, так и прыгавших к нему на ложе, но теперь намеренно коверкал слова, как если бы едва их знал.
– Сюда можно только приглашенным. А ты, сдается мне, не входишь в их число.
На подмогу к мрачному подоспели с десяток западносаксонских копейщиков со щитами Этельстана. Кое-кто из людей Гутфрита расположился позади в надежде поглазеть на казавшуюся неизбежной стычку, а все новые уэссекцы спешили на подмогу к своим.
– Я иду туда. – Эгил указал на юг.
– Ты развернешься и отправишься туда, откуда пришел, – посоветовал мрачнолицый. – Вы все и до самого конца: назад, в вашу проклятую страну за морем.
Маленький отряд разрастался в числе с каждой минутой, и по мере того, как весть распространялась со скоростью пожара, из лагеря прибывало все больше саксов, пополняя его ряды.
– Разворачивайтесь, – проговорил мрачный медленно и с угрозой, как если бы обращался к упрямому мальчишке. – И проваливайте отсюда.
– Нет, – сказал я и втиснул своего скакуна в зазор между Эгилом и его знаменосцем.
– Дед, а ты кто такой? – с вызовом спросил сакс, перехватывая копье.
– Убей старого придурка! – заорал один из людей Гутфрита.
Его товарищи принялись издеваться надо мной, приободренные, видимо, присутствием стражников Этельстана. Крикуном оказался парнишка с длинными светлыми волосами, собранными в толстый хвост. Он протолкался между западными саксами и задиристо посмотрел на меня.
– Я тебя вызываю, – заявил юнец.
Всегда найдется глупец, жаждущий репутации, а убить меня – короткий путь к воинской славе. Парень наверняка был хорошим бойцом: крепкий на вид, явно не обделен отвагой, с добытыми в бою браслетами на предплечьях. Он жаждал добыть громкое имя ценой моего убийства. Более того, на него давили сотоварищи, кричавшие мне слезать с коня и сражаться.
– Кто ты такой? – спросил я.
– Меня зовут Колфинн, сын Хэфнира, – ответил молодой человек. – Я служу Гутфриту Нортумбрийскому.
По моей догадке, он был с Гутфритом, когда я преградил им путь бегства в Шотландию, и теперь Колфинн Хэфнирсон мечтал отомстить за унижение. Он бросил мне вызов, и обычай обязывал меня этот вызов принять.
– Колфинн, сын Хэфнира, – повторил я. – Я не слышал про тебя, а между тем знаю всех воинов в Британии, заслуживших славу. Чего я не знаю, так это зачем мне утруждаться и убивать тебя. Колфинн, сын Хэфнира, в чем причина твоей обиды? Из-за чего наша ссора?
На удар сердца вид у парня стал растерянный. У него было открытое лицо с добротно свернутым набок носом, а золотые и серебряные браслеты на руках говорили о том, что молодой воин пережил немало схваток и одержал в них победу. Вот только чего при нем не было, так это меча, как и любого другого оружия. Здесь лишь у западных саксов под началом мрачнолицего имелись мечи и копья.
– Ну так как? – строго спросил я. – Из-за чего наша ссора?
– Ты не должен… – заговорил было угрюмый сакс, но я оборвал его, вскинув руку.
– Из-за чего наша ссора, Колфинн, сын Хэфнира? – снова потребовал я.
– Ты – враг моего короля, – выкрикнул он.
– Враг твоего короля? Да в таком случае тебе придется сражаться с половиной Британии!
– Ты трус! – бросил он мне и шагнул вперед, но остановился, когда Эгил тронул своего скакуна и обнажил меч, носивший имя Аддер. Эгил улыбался. Шумная толпа за спиной у Колфинна попритихла, и это меня не удивило. В улыбающемся норманне с мечом есть что-то, от чего у большинства воинов бегут мурашки по коже.
Я потянул Эгила назад.
– Колфинн, сын Хэфнира, у тебя нет причины ссориться со мной, – заключил я. – А вот у меня причина для ссоры с тобой есть. И мы уладим наш спор в то время и в том месте, какие выберу я. Вот тебе мое слово. А теперь дай нам пройти.
Западный сакс выдвинулся вперед, явно в стремлении настоять на своей зыбкой власти.
– Ты не приглашен, – вновь заладил он. – И должен уйти.
– Да приглашен он, – произнес другой человек. Он только что присоединился к отряду, перекрывавшему нам дорогу, и как у командира саксов на щите у него была эмблема Этельстана. – А ты, Сенвал, – продолжил он, глянув на угрюмого командира, – тупоголовый идиот. Если, конечно, не решил сразиться с лордом Утредом. Уверен, он окажет тебе такую честь.
Недовольный Сенвал проворчал что-то себе под нос, но опустил копье и отступил, позволяя вновь прибывшему подойти ко мне.
– Добро пожаловать, лорд, – поприветствовал тот. – Как полагаю, тебя вызвали?
– Да. А ты кто такой?
– Фраомар Седдсон, лорд. Люди по большей части кличут меня Конопатым.
Я улыбнулся, потому что лицо у Фраомара было густо усеяно веснушками, пересечено белесым шрамом и обрамлено огненно-рыжей шевелюрой. Он посмотрел на Эгила.
– Буду признателен, если ты вложишь меч в ножны, – вежливо попросил сакс. – По указу короля только стражникам разрешается носить мечи в лагере.