Повелитель Вселенной
Шрифт:
Все произошло быстро. Он содрогнулся и вышел из нее. Она почувствовала, что меж ног мокро. Когда она открыла глаза, он натягивал штаны. Его лицо раскраснелось, светлые глаза были дикими. Женщина, которую звали Гурбесу, стояла рядом на коленях, но другая женщина закрыла лицо руками.
— Я убедился, — сказал хан, — что меня не обманули.
Хулан села и посмотрела на кровь на своих бедрах.
Больше она не боялась его. Наверно, он думал, что она испугается и ей станет стыдно, но она не чувствовала ни стыда, ни страха. Это
Гурбесу помогла ей подняться и одеться.
— Так говорить со мной нужна смелость, — сказал хан. — Твоя горячность возбудила меня не меньше твоей красоты.
Она подняла голову.
— Не надо смелости, чтобы говорить правду.
Он долго смотрел на нее, а потом кликнул стражей и уселся обратно в свое кресло.
— С тобой все в порядке? — шепнула Гурбесу.
Хулан с трудом кивнула.
— Подведите ее ко мне, — сказал хан. — Она сядет рядом со мной.
Гурбесу подвела ее к хану и усадила на подушку, а потом вместе с Тугай села слева. В шатер вошли мужчины. Хулан поискала взглядом и нашла Наяху. Руки его были связаны, лицо напряжено.
— Я был несправедлив, — сказал хан. — Я сомневался в честном человеке. Кровь на ковре подтверждает, что он говорил правду. — Наяха оцепенел, в его карих глазах она увидела боль. — Развяжите его. Это человек, которому можно доверять и который заслуживает более ответственной должности.
Наяха молчал, пока стоявший рядом воин резал веревки.
— Дайр Усун, — продолжал хан. — С удовольствием беру в жены твою дочь Хулан. Ты хорошо сделал, что привез ее ко мне, и я почту ее всей своей любовью.
«Его любовь… — подумала Хулан. — Этот хан в любви ничего не понимает».
Если бы понимал, он бы разглядел, что творится в сердце Наяхи и ее, и дал бы им немного счастья. У него так много женщин, мог бы и отпустить ее. Но ему нет дела до их чувств. Наяха сделал свой выбор, остался верным своему вождю, и хан оценит его покорность. Молодой человек никогда больше не подумает о ней, не представив себе того, что случилось у подножья ханского трона. Их любовь не в счет и должна быть забыта.
— У тебя будет собственный шатер, — послышался голос хана, — и служанки из твоего племени. Ты получишь свою долю моих стад и любой добычи.
Хулан свернулась клубком под одеялом, а он раздевался. Он сказал все это раньше, когда они пировали, наклонившись в кресле и сжимая ее руки. Отец ее, добившись своего, дал себе волю и напился так, что его людям пришлось унести его из шатра на руках. Наяха тоже сильно напился, но был еще способен петь и плясать с другими. Ей казалось, что она слышит его голос в хоре, выражающий скорее бешенство, чем радость. Наяху вознаградят за его верность, как и обещал ему его хан. Он возблагодарит судьбу за то, что не пожертвовал всем ради нее.
— Проси у меня, чего хочешь, — сказал хан. — Все, что ты хочешь, будет твоим.
— У меня есть то, чего я хочу, — сказала она. — Мое племя вернется из изгнания. Больше мне ничего не надо.
Он подошел к постели.
— Ты меня не боишься, Хулан. Но не будь беспечна.
— Я не буду беспечной. Я знаю, что ты наказываешь всякого, кто оскорбляет тебя, мгновенно, что ты сокрушишь меня беспощадно, если я дам повод, но я не боюсь тебя.
Он присел и погладил ее косы.
— Наяха сильней волей, чем большинство других, — сказал он, — раз он мог провести с тобой три дня и не поддаться тебе.
— Он не мог предать тебя, — пояснила она. — Он лишь нахваливал тебя всякий раз, когда говорил о тебе. Ни одна женщина не может встать между ним и его долгом по отношению к тебе. Думаю, ничто не может.
— И все же… — Он вытянулся рядом и обнял ее за талию. — Я так сильно хочу тебя, Хулан. Я думал, что подобное чувство к женщине уже в прошлом, но ты пробудила его снова.
Она лежала неподвижно, не отвечая на его ласки, не испытывая к нему никакого чувства. Он может владеть ее телом, но большего никогда не получит. Он приложил свои губы к ее губам, а она подумала о Наяхе, ласка которого глубоко сидела в ее памяти.
90
Джамуха втянул воздух, когда до него донесся запах варившегося в котле мяса. Пять его товарищей сидели на корточках у костра. Чувство голода обострилось, аргали был их лучшей охотничьей добычей за последнее время. Они гнали диких горных баранов вниз с горы, а потом по желтой степи, пока не свалили одного.
В небе плыли над облаками снежные пики гор Тангну. Лиственницы в предгорьях становились зелеными, под соснами и кедрами в чаще подлеска покрылись почками кусты смородины, готова была расцвести жимолость.
Его товарищи были мрачны. Даже возможность поесть не подняла настроения. Джамуха был уверен, что они скоро покинут его. Они жили жизнью отверженных уже долгие месяцы, ожидая от него хоть какого-нибудь решения. У него не было войска, чтобы возобновить борьбу после поражения. Сюда за ним последовали немногие, и остались лишь пятеро. Он мог бы поехать на север и присоединиться к оленеводам, но предполагал, что вскоре Тэмуджин совершит поход и туда. Его товарищи в конце концов потеряют терпение и бросят его.
Радостей теперь было мало — увидеть еще один признак весны на лесистых горах, найти источник, подстрелить горного барана. Война его окончилась, Тэмуджин ее выиграл. На его участи можно проверить, кому благоприятствуют духи.
— Радуйтесь, мои друзья, — с горечью сказал Джамуха. — Нам повезло, и мы пируем.
Лицо Огина потемнело.
— Могли бы и раньше попировать.
Джамуха покачал головой.
— В лесах полно оленей, а когда наши лошади нагуляют жирку, мы сможем добыть хороших коней. Мы…