Повелитель зверей
Шрифт:
Так, неся раненого вдвоем, они довольно быстро спустились на дно долины. Лошади, замотанные и голодные, стояли, понурив головы, когда примчался заинтересовавшийся новичками Рейн. Рядом с этой загнанной троицей жеребец выглядел воплощением силы. Он встал перед ними, роя передним копытом землю и встряхивая своей роскошной рыжей гривой.
— Вот это лошадь! — ахнул незнакомец, повиснув на их плечах и во все глаза глядя на Рейна.
— Как ты думаешь, сможешь усидеть на нем? — спросил Сторм. — Ты, парень, извини, но лучше нам убраться отсюда подальше и поскорее.
— Можно попробовать.
Землянин и норби подсадили
Незнакомец заметил это и понимающе улыбнулся.
— Ну да, так и еще раз так, — сказал он. — Они очень грубо играют, эти ваши хиксы. Когда-то раньше, — а сейчас кажется, что так давно, — я считал себя стойким парнем…
Он не договорил, покачнулся и скользнул с лошади так быстро, что Сторм не успел подхватить его. К счастью, норби оказался проворнее.
— Он ранен, — показал Горгол, но Сторм и сам все понял.
— Смотри — показал он, — вот эта дорога. Надо обойти курган, где лежат Даготаг и все погибшие. Там в скальной стене есть пещера.
Горгол кивнул, поддерживая безвольное тело незнакомца. Сторм пошел вперед, а за ним послушно последовал Рейн.
Так они добрались до пещеры, и Сторм, оставив там норби с незнакомцем и Хингом, вернулся за остальным снаряжением. На этот раз он вернулся быстро, заодно пригнав и новых лошадей. Он был уверен, что Рейн сумеет позаботиться об этих двух кобылах и годовалом жеребенке. Даже когда они отдохнут и наберутся сил, осторожный жеребец не даст им уйти от лагеря.
Горгол встретил его у входа в пещеру и сообщил такое, что неделю назад могло бы стать сенсацией.
— Это одна из Запечатанных Пещер. — Он взял Сторма за руку, подвел к стене и показал явные следы обработки камня каким-то инструментом. — Темное место. — Он махнул рукой, указывая на темный провал в глубине пещеры. — Уходит далеко в гору.
«Только бы теперь норби не отказался остаться здесь», — устало подумал Сторм. Силы у землянина были на исходе.
Он чувствовал, что если сейчас присядет, то тут же уснет и не встанет. Поэтому, не позволяя себе ни на минуту расслабляться, он затащил вовнутрь и сложил все снаряжение и пошел посмотреть раненого. Тот лежал на полу пещеры, пристроив голову на скатанное одеяло, как на подушку. Свернувшийся калачиком, уткнувший разбитое лицо в подушку, арцорец выглядел совсем маленьким и как-то по детски всхлипывал во сне.
Сторм попросил Горгола принести кипяченой воды и разложил остатки своей аптечки. Со всей возможной осторожностью он смыл с лица засохшую кровь и осмотрел другие раны. Пока он все обрабатывал, незнакомец пару раз дернулся, застонал, но так и не очнулся полностью.
Сторм провозился с ним добрых полчаса, прежде чем смог выпрямиться и облегченно вздохнуть. Он был достаточно осведомлен, как хиксы обращаются с пленными. Видимо, за несколько последних дней и незнакомец на своей шкуре познакомился с этим. Лицо его было разукрашено всеми цветами радуги, а на спине и плечах вздувались незажившие рубцы от плети. Но, к счастью, не было ни проникающих ранений, ни переломов, и значит, силы к нему вернутся довольно быстро.
Устроив своего пациента со всем возможным
Ему снилось, что он гонится по каким-то горам за кораблем хиксов. Корабль почему-то бежал на двух ногах, как человек. Пару раз, когда расстояние между ними сокращалось, корабль останавливался и оборачивался и тогда Сторм с ужасом видел у него человеческое лицо… лицо Бреда Квада. Но тут на него налетела волна знакомого, удивительного запаха и он проснулся. Приподнявшись, он увидел, что в пещере разожжен костер, что Горгол жарит пару куропаток, и те аппетитно потрескивают на огне. И что за этим с пристальным интересом наблюдает сидящая вокруг компания — Сурра, Хинг и несколько оправившийся незнакомец. Он очень уютно устроился на седельной подушке, а спиной опирался на тюк со снаряжением.
Судя по звездам, горевшим на единственном кусочке неба, который они могли видеть над барьером, загораживающим вход, снаружи была ночь. Баку восседал на самом краю барьера и внимательно оглядывал долину. С таким сторожем они могли быть спокойны. Но сейчас все внимание Сторма было поглощено незнакомцем. Когда он тащил его, да и когда обрабатывал раны, он слишком устал и был слишком поглощен работой, чтобы разглядывать его внимательно. И только теперь, несмотря на бинты, синяки и раны, он увидел в незнакомце нечто, поразившее его до глубины души.
Черты этого лица, как бы они ни были сейчас изуродованы, были ему знакомы. Это было лицо юноши — почти мальчика — его собственной расы! По странному капризу судьбы, здесь, в этой старой пыльной пещере он встретился лицом к лицу с еще одним человеком Дине.
Глаза незнакомца — единственное, что выдавало в нем какую-то другую кровь, — светлые голубые глаза изумленно уставились на землянина. Разбитые, распухшие губы шевельнулись и незнакомец задал первый вопрос:
— Во имя Семи Громовых Ударов, кто ты?
— Я землянин, Остин Сторм, — холодно и официально представился он.
Незнакомец поднял забинтованную руку, попытался почесать подбородок и вздрогнул от боли.
— Ты не поверишь, парень, — сказал он удивленно, — но до того, как они меня обработали, я был очень похож на тебя.
— Не удивительно, ведь ты тоже с Дине, — произнес Сторм на языке навахо. — Как ты сюда попал?
Незнакомец напряженно вслушивался, но когда Сторм замолчал, он грустно покачал головой.
— Извини, но я не понимаю этот язык. И до меня так и не доходит, каким образом у меня мог оказаться двойник на Земле. И как случилось, что именно он явился вызволить меня из этой передряги. Да в такое просто никто не поверит! Скажут, что так бывает только во сне или в волшебных сказках…
— Так кто же ты? — Расстроенный тем, что парень не признал родной язык, Сторм задал вопрос несколько резче, чем следовало, и незнакомец мгновенно уловил это.
— Прости… Я не представился, но мне скрывать нечего. Я — Логан Квад.
Сторм вскочил на ноги, и свет костра заиграл на камнях его ожерелья и металле браслета. В этот момент он выглядел на удивление выразительно и величественно. Но он не сознавал этого, как не осознал и того, что за выражение мелькнуло на его смуглом лице, прежде чем оно снова превратилось в привычную бесстрастную маску.