Повелители теней
Шрифт:
— Мы атакуем южные укрепления Седжинда в течение следующего часа. Вы должны успеть.
После этого разговора воинам дали несколько минут, чтобы они смогли дожевать свой обед, потом был отдан приказ двигаться дальше. Выезжая обратно на дорогу, ведущую вдоль озера, которая теперь превратилась в реку жидкой грязи от прошедших по ней копыт, Бардоу бросил прощальный взгляд назад.
За озером Англии тянулись плоские поля, луга и пастбища, но уже через милю они круто поднимались вверх в Рукангские горы. Утес, возвышающийся прямо перед ними, заслоняло огромное серое пятно — широкие водопады сливались в этом месте, падая к подножию утеса и закрывая пространство завесой водяной пыли. Здесь, в восточной части Гроканвеля, Руканги были самыми крутыми, самыми угрюмыми,
«А когда мы возьмем Седжинд, — мрачно подумал Бардоу, — у врагов уже не останется выбора».
Наступление началось, как и было запланировано. Рал Яррам выстроил своих всадников в два крыла с Бардоу, Галдамаром и Терзис в первом ряду слева. Здесь они могли производить заклинания с помощью Низшей Силы, чтобы обрушить часть главной стены и, если повезет, одну из трех сторожевых башен. Потом рыцари Яррама должны будут прорваться через разлом и захватить врага врасплох.
Из седельных сумок достали штандарты с оскаленными мордами на бледно-голубом фоне. Флаги захлопали на ветру, рыцари сгруппировались и выехали из-под полога леса на открытое место, с которого был прекрасно виден город. Оба выстроенных крыла плавно развернулись к врагу и пустились галопом. Дождь наконец прекратился, острые солнечные лучи изредка пробивались из-за туч, играя на доспехах и обнаженных мечах.
Бардоу скакал впереди с Галдамаром и Терзис. Они все уже начали Песнь Ритма, и Бардоу ощущал, как Низшая Сила поднимается в них по мере приближения к стенам города.
Он бросил взгляд в сторону, на стройные сияющие ряды воинов, спешащих к стенам, и подумал: «Скоро, уже совсем скоро…» Потом отвернулся и увидел, как из ворот выезжают двадцатками вражеские всадники и в беспорядке скачут на них.
— Что это за безумие? — закричал Галдамар, заглушая грохот копыт.
Бардоу не ответил, внимательно разглядывая приближающуюся толпу. Она состояла сплошь из двухметровых могонцев, ревущих, потрясающих дубинками, копьями и топорами. Зрелище было пугающее, но в нем было что-то неправильное. «Галдамар не ошибся. Это безумие. Что же я упустил?» Он нахмурился, стараясь отогнать все мысли и чувства, поскольку начинал вторую Песнь. Песнь Острого Глаза, видящего истину…
Два заклинания устроили настоящий сумбур в его голове, но он совладал с ним. Яррам на правом фланге приказывал выставить копья, а Бардоу увидел, как могучие дикари превратились в хилых оборванцев, простых горожан. Он погнал коня вправо, стараясь сдержать поток за его спиной, надеясь добраться до Яррама и его рыцарей.
— Стойте! — кричал он. — Это наваждение, не нападайте!
Но было поздно. Послышались крики и стоны, копья и мечи вонзались в плоть мчащихся вперед, подгоняемых злобным заклятием людей. Через несколько секунд земля вокруг была залита кровью. Тщательно спланированная атака провалилась, некоторые из рыцарей спешились, стараясь помочь раненым и искалеченным людям. Бардоу увидел, как один совсем юный рыцарь рыдает над женщиной, которую он сам пронзил копьем мгновение назад, а другой старается замотать платком рану на шее немощного старика.
Кто-то тяжело опустил ему руку на плечо. Он повернулся и увидел дрожащего, испачканного кровью Яррама.
— Как это могло произойти, маг? — просипел он. — Ответь мне, ради Матери!
Бардоу глядел на него, полный ледяной ярости:
— За всем этим обманом стоят могонские шаманы. Прикажи своим людям садиться на коней. Пора мстить.
Яррам некоторое время выдерживал его металлический взгляд, потом коротко кивнул и пошел к воинам. Бардоу поискал Галдамара и Терзис и обнаружил, что они занимаются ранеными. Он мысленно позвал их, повелительно и резко, и они тут же сели на коней и подъехали к нему.
Терзис совсем побледнела и дрожала, ее глаза покраснели от слез, она сжимала поводья так, что побелели суставы пальцев. Она не могла вымолвить ни слова, так же как и Галдамар.
— Я никогда… никогда не видел такого дикого… — выдавил наконец молодой человек. — Я знаю, где он…
— В средней башне, — подтвердил Бардоу. — Сейчас он смотрит прямо на нас. Я чувствую его радость.
Они все разом обернулись к городу и посмотрели на среднюю башню. Крики и пение дикарей были едва различимы за криками и стонами раненых. Бардоу занялся своими чувствами, запирая их от всякого внешнего воздействия; он наклонил голову и сосредоточился на Песне Ритма, нанизывая друг за другом ее части и заставляя ее расходиться кругами.
Она стала песней его крови и плоти, огнем его сердца и разума, она разрасталась в его груди, стремясь хлынуть горлом. Каким-то образом он осознавал, что его юные ученики делают то же самое, Песнь разрасталась, теперь он сдерживал ее с большим трудом. И весь его гнев вырвался в одном бессловесном крике, порожденном Песней Ритма. Через миг такой же рев издал Галдомар, потом Терзис. Сам воздух дрогнул, трава вырывалась из земли, камни покатились по лугу от тройного вопля.
Ударная волна этого вопля рванулся вперед. Потом был миг ожидания. И вот волна достигла башни. Какие-то долгие секунды здание держалось, из разломов сыпалась кирпичная крошка, с крыши валились куски черепицы. Потом, как детский домик из кубиков, башня покачнулась и начала складываться, осев горой деревянных балок и камней, над которой поднялись тучи пыли. Одна часть башни рухнула в сторону ворот, подмяв под себя часть стены и укрывавшихся за ней наемников. Стена провалилась внутрь, оставив незащищенные деревянные ворота. Яррам сразу же заметил брешь, он взмахнул рукой и бешено поскакал впереди своих рыцарей к незащищенному пролому.
А Бардоу был уже в воротах, он заставил своего коня перепрыгнуть разлом, смяв по дороге нескольких наемников. Он мчался по булыжной мостовой города, внимательно глядя во все стороны. Когда башня дала первую трещину, он заметил, как из окна в нижнем этаже выпрыгнул некто, — Песнь Ритма уже окончила свое действие, и теперь он точно знал, что могонский шаман жив и спешит в южную часть города. Бардоу мчался за ним, перед глазами его стояла сцепа, разыгравшаяся на поле у города, он жаждал мести.
Дорога уходила наверх, к массивной Главной башне, сложенной из светлого камня много сотен лет назад. Пока Архимаг мчался вперед, гром битвы становился все тише, его сменили другие звуки. По улицам метались отряды горожан, выискивая прихвостней могонцев и наемников, настолько глупых, чтобы не успеть скрыться. К небу потянулись столбы дыма, со стороны Главной башни доносился звон оружия.
Но Бардоу интересовало только его преследование, он шел по пахнущему ненавистью следу шамана, пробираясь улицами Седжинда. Его сознание дрожало и колебалось от начатых им трех Песен, трех разных Песен с разными запахами, формами и звуками, различными символами, как очевидными, так и темными, указывающими на его личные отношения с Низшей Силой. А Низшая Сила все разрасталась с каждым шагом его коня, и, хотя он чувствовал, как она начинает пожирать его чувства без остатка, он двигался вперед, не задумываясь.
Из кривого задымленного переулка навстречу ему выскочило несколько человек, но он, даже не взглянув, направил на них Песнь Успокоения. Через некоторое время он подъехал к большому добротному дому, высокие узкие окна которого были закрыты прочными ставнями. Двери из резного агатника охраняли четверо часовых. Он обезоружил их Песнью Успокоения, привязал своего коня, спешился и стал подниматься вверх по ступенькам.
Он попал в длинную сумрачную прихожую, завешанную гобеленами, сюжеты которых с трудом угадывались в призрачном свете слабых ламп. Тут было несколько дверей, но Бардоу уверенно прошел к лестнице в глубине прихожей. Он знал, что за этими дверями заперты пленники, их страх и отчаяние просачивались в прихожую, подобно всепроникающему запаху гниения. Но им придется подождать, пока он разберется с их мучителями.