Повелительница дахаков
Шрифт:
— А я сама пришла. По делу. — Немой вопрос в глазах дамы заставил меня продолжить: — Хочу перевестись на заочное отделение.
— Вы в своем уме, Трофимова? — секретарь даже чашку отодвинула. — Да вы знаете, как к нам трудно попасть? У нас конкурс!
— А у меня обстоятельства! — отрезала я. — Дайте бланк.
— Ну не знаю, — фыркнула дама. — Пойду, спрошу у замдекана. Такие вопросы до начала семестра решают, вообще-то, а не в самом его начале.
Она скрылась за высокими тяжелыми дверьми, а я присела на
— Трофимова? — строго спросил он, словно ему не доложили. И так он это спросил, что захотелось подскочить, вытянуться в струнку и заорать во все горло «я».
— Трофимова. — Все-таки сдержала импульсивные порывы.
— Что же вы, Трофимова, родной факультет подводите? — и столько порицания в каждом слове, что я, как минимум, должна себя ощущать нагадившим на ковер щенком.
— Я? — Вот честно, не понимаю, к чему клонит.
— Вы-вы.
— Не понимаю, о чем вы говорите. У меня хвостов нет, и даже троек нет.
— В том-то и дело, Трофимова! Отличница, спортсменка, красавица! — Переигрывает мужик, про «комсомолку», кстати, забыл, хоть и не актуально это сейчас. — Ваш уход нам все показатели успеваемости срежет!
Темнит он что-то, и разговор затеял неспроста.
— Вы меня, конечно, извините, но это мое право выбирать по какой форме я хочу обучаться! — я подскочила со стула, выпрямившись во весь рост и глядя в глаза мужчине внушительных размеров. Да, по габаритам я адски проигрывала, но решимости во мне было больше.
— Присядьте, Трофимова!
— И не подумаю, пока вы мне не объясните суть ваших претензий!
Замдекана устало вздохнул, достал носовой платок и промокнул выступивший на лбу пот. А потом плюхнулся на стул, с которого я только что поднялась.
— Я все равно напишу это заявление, у меня обстоятельства! — с нажимом повторила я.
— Да поймите вы, не смогу я его подписать. На вас разнарядка пришла. Сверху!
— С какого верху? — немного опешив, переспросила я.
Самуил Аркадьевич поднял очи к потолку.
— С самого верхнего верху, девочка.
— Э-э-эм… — Слова как-то внезапно закончились, а перед глазами, словно видение, проплыл образ моего чертовски привлекательного спасителя. От него, гада блондинистого, ветер дует! Сердцем чую!
Я обошла стол секретаря, которая так и продолжала стоять у дверей, и нагло заняла ее стул. Просто ноги почему-то не держали, и выяснить все хотелось, потому что незнание рождает тревогу, а у меня и так не самые лучшие времена.
— Рассказывайте.
— Сам ничего не понимаю. Там написано в переводе, академке и исключении отказать и сигнализировать куда следует, а вас задержать до выяснения всех обстоятельств. — И почему
— Сигнализировали уже? — зачем-то все же спросила я.
— Пришлось. — Он тяжко вздохнул.
Неловкая пауза обязательно бы повисла, но в приемную вошел человек. Вряд ли у меня получится описать его. Кроме того, что это был мужчина, больше особых примет у незнакомца я не приметила. Серый костюм, совершенно незапоминающееся лицо, волосы мышиного оттенка и глаза… Бесцветные какие-то, мутные, но взгляд цепкий.
— Добрый день, — поздоровался он и впился в меня взглядом.
Да-да, я почувствовала, хоть и не смотрела на него. А вот замдекана основательно напрягся и вместо ответного приветствия просто закивал «серому типу» головой. Секретарша побелела, облокотилась на стоящий рядом шкаф и прошептала едва различимое «здрассте».
Сразу видно, явился представитель тех самых органов сверху, которым срочно сигнализировали о моей попытке слинять из универа.
— А вы что же, Варвара Александровна, молчите? — поинтересовался тип. — Девушке вашего воспитания не пристало быть невежливой.
— А меня учили не разговаривать с незнакомыми людьми. — Огрызнулась так, чисто из вредности.
— У меня есть другая информация, Варенька. Можно я буду вас называть так? — Это был риторический вопрос, моего согласия или категорического отказа он не предполагал. Тип прошел и встал прямо напротив меня. — Вы не только разговариваете с незнакомыми э-э-эм… Скажем, личностями. Но и вполне комфортно себя чувствуете в их гостиничных номерах даже в часы не предназначенные расписанием отеля для посещения гостей.
Уел. И разозлил. Но больше пока задел.
— А вам не кажется, что времена давно изменились? — ехидно поинтересовалась я, но «серый» даже не напрягся. Он улыбнулся до тошноты искренне.
— Времена, как вы правильно изволили выразиться, Варенька, меняются, а вот кое-что остается неизменным. — И так он это вкрадчиво сказал, и так при этом посмотрел своими рыбьими глазами, что у меня по всему телу проступили неприятные мурашки, а по спине пробежал холодок.
Как там с айринами будет, еще неизвестно, а вот такие «серые», в случае чего, мне на родной Земле точно жизни не дадут. И все же…
— Что вы имеете в виду? — выпалила я, руки в кулаки сжались непроизвольно. Каждому неприятно, когда его загоняют в угол.
— Как что? — удивился бесцветный тип. — Честь, совесть, родину.
И говорит так убежденно, словно для него эти понятия действительно являются сверхценностью, а вовсе не средством подавления таких упертых личностей как я. Впрочем, для подавления у них и повесомей аргументы найдутся.
— Родину, значит? — я медленно поднялась из кресла секретаря. Она же в это время вообще мимикрировала под настенные буковые панели.