Повелительница дахаков

Райская Ольга

— Давно не виделись…

— Миш, я опаздываю. Давай как-нибудь потом поговорим? — в уме я уже прокручивала кратчайший маршрут до нужной аудитории и свой визит в деканат на большой перемене.

— Постой секундочку! — моих рук он так и не выпустил.

— Чего тебе, Кудинов? Я на семинар уже на целую минуту мажу.

— Ты стала еще красивее, Варька. А я дурак. Ты лучшая девушка, которую я встречал в жизни! И… — он набрал воздуха в грудь, сейчас должно было прозвучать нечто эпически-важное. Только вот мне совсем не до откровений прошлого, которым я уже переболела и похоронила.

— Мишаня,

я спешу.

Быстро протиснулась в дверь и зашагала по просторному холлу к широкой мраморной лестнице. Даже с моей вялой общественной жизнью и патологической нелюбовью к сплетням, я знала, что после Янковской и меня у Кудинова был роман с Милой Самохиной, а потом со Светкой Заварзиной. С появлением на планете спасителей, обе девушки стали ярыми их поклонницами и даже вступили в какой-то клуб фанаток айринов. Вполне вероятно, Мишка почувствовал себя брошенным и обделенным вниманием, а для него это было сродни малой смерти. Вот и пытался наладить старые связи, чтобы потешить свое самолюбие. Я, конечно, наивная простота в большинстве любовных вопросов, но не полная дура. Тем более, моя первая влюбленность давно истаяла как странный пустынный мираж.

Петляя по лабиринту университетских коридоров, обратила внимание на одну ощутимо странную вещь: несмотря на уже начавшуюся пару, в рекреации слишком много студенток в полной боевой раскраске и облачении. Ощущение, что дирекция пригласила заезжую звезду выступить на местной вечеринке, и теперь все поклонницы караулят, стараясь не пропустить ее появления.

Преподаватель задерживался. Народ нашей группы толпился перед дверью. Девчонки суетились и бесконечно кого-то выглядывали.

— Что происходит? — тихонько спросила у нашей старосты Лильки.

Обычно она носила очки в роговой оправе и прятала глаза за толстенными стеклами, а волосы собирала в две тонких, как мышиные хвостики косички. Сегодня же дефект зрения прикрывали цветные ярко-зеленые линзы, косметика заметно преобразила в лучшую сторону черты Лилькиного лица, а завитые локоны были собраны в высокую, слегка небрежную прическу.

Староста окинула меня взглядом, полным превосходства. Ну да, все те же джинсы. Я и расчесаться еле успела, какая уж там косметика. Моя ущербность сыграла свою роль, и Лиля все же снизошла до ответа:

— Айрины в ректорате, — громким шепотом сообщила она. — Не простые. Говорят, у них женщин не хватает. Будут из землянок невест лучшим воинам подбирать.

Ну, невест — это она загнула. Им всего лишь нужны временные постельные грелки. А вот тот факт, что грелок ищут в нашем универе, стал неприятным открытием. Но мысли свои озвучивать я не стала, лишь поблагодарила кивком старосту.

Последние новости только усилили мою убежденность в пользе заочного обучения. Бежать отсюда надо! Бежать! И, чем скорее, тем лучше.

Подошел наш преподаватель — молодой, слегка сутулый и, возможно, от этого не очень уверенный в себе молодой человек. Он рассеянно окинул нас взглядом, отпер дверь и жестом пригласил входить.

Мы расселись, а он так и стоял за своим столом, нервно потирая переносицу.

— Здрассьти, Никита Владленович! — окликнул его наш активист и балагур Женька Омин, чем, кажется, действительно привел преподавателя в чувство, заставив вырваться из плена своих мыслей.

— Доброе утро, студенты. Сегодня, мы должны были поговорить о причинах возникновения женских феминистических течений. Тема, разумеется, философская, неоднозначная, требующая всестороннего изучения, чтобы сформировать свое собственное мнение на подобное явление, но, в свете последних событий, я право даже не знаю, смогу ли дать вам такой материал… — Наш аспирант замялся, прочистил горло и поправил мятый бордовый галстук, совершено не подходящий к его серому костюму.

— А что случилось-то? — не унимался Женька.

— А я вам все-таки скажу, что случилось! — пожалуй, таким искренне негодующим своего Владленовича мы еще не видели. — Да, Земля стояла на пороге гибели. Да, пришли айрины и методично стали спасать нас от нашествия чудовищных существ, именуемых скалатами. Да, мы должны быть благодарны им за это, но… — Аспирант сделал паузу, как опытный актер перед главной фразой пьесы. — Но в оплату они требуют наших женщин! Женщин, подумать только! Членов нашего общества, разумных существ, наделенных равными правами с мужчинами! Да как они могли, как посмели даже заикнуться об этом?

— Расскажите! — оживились дамы. — Никита Владленович, расскажите, каких женщин хотят айрины? Им нравятся блондинки или брюнетки? Пышных? Стройных? Каких?

Вопросы сыпались как из рога изобилия, а Владленыч все больше мрачнел лицом и хмурился.

— Похоже, вас совсем не огорчает тот факт, что женщину — подругу и мать на наших глазах пытаются превратить в обычный товар, в дань, которую человечество заплатит за свое спасение?

— А что в этом такого? — пожала плечами Владка Ильина. — Они же не станут принуждать, а от желающих и так отбоя нет. А если все происходит по доброй воле, значит, о насилии над личностью речи не идет.

— Вы слишком узко смотрите на проблему, Влада! — горячо выпалил аспирант. — Вот вы, лично вы, хотели бы быть отданной на откуп какому-нибудь айрину?

— Очень… — томно выдохнула Ильина и закатила свои голубые глазки.

— Ой, дура… — простонал Женька.

А красный как рак Никита Владленович посмотрел на Владку с отвращением и неприкрытой ненавистью. Казалось, еще секунда и он выплюнет ей в лицо «шлюха», а может быть и что похуже.

— Я вас огорчу, Ильина. — Аспирант все же взял себя в руки и продолжил вполне официальным тоном. — Инопланетян интересует какой-то специфический ингредиент крови наших женщин. То есть, их интересуют только его носительницы, а не масть или обхват бедер. Все решит медицинский пси-тест. И нет никакой гарантии, что кандидаток отбирают не на опыты!

— Но… — попыталась возразить Владка.

— Все разговоры закончены. Вернемся к теме нашего занятия, — отрезал Никитос, снова поправил свой идиотский галстук и углубился в лекцию.

Дальше мы только слушали и писали. В полемику преподаватель не вступал и беседовать по душам больше не спешил.

А на большой перемене, вместо привычного кафе, я направилась в деканат.

— Трофимова? Самуил Аркадьевич вас не вызывал! — вместо приветствия сообщила мне грузная секретарь и громко отпила чай из большой оранжевой в белый горох кружки.