Повелительница дахаков
Шрифт:
Я легла, зарывшись в одеяло. Не спала, конечно. Но, по крайней мере, так мне казалось, что я спряталась от всего мира. Приходили нао, приносили подносы с едой, потом так же тихо забирали их нетронутыми. А я все лежала и лежала. О Лорсе не думала, больно было. Вспоминала дом, дачу и почему-то яблоки: красные, желтые, чуть подгнившие, раскиданные в невысокой изумрудной траве.
Не заметила, как задремала. Разбудили меня жадные руки, горячие губы, прижавшиеся к шее, и хриплое «отоми», пробирающее до мурашек, лишающее воли и вообще… От которого наворачивались слезы, потому что разум не хотел этого
— Девочка моя… — Его язык скользит по плечу, обжигает, лишает меня дыхания и последних сил.
Нет. Нет! Я не хочу стать одной из многих твоих тайлин, не хочу пускать тебя под кожу… Ты и так проник слишком глубоко в меня. Пророс, укоренился. А я… Я не смогу без тебя потом, но и на часть не согласна.
— Я устала. Прости. — Не знаю, откуда во мне столько сил, но продвигаюсь к самому краю кровати и там замираю, каждой клеточкой тела ощущая его присутствие, его дыхание, его потребность. И мне больно от этого. Так больно и одиноко без него.
— Спи, отоми. — Снова приказ, а потом хлопает дверь, разделяя нас окончательно.
Вот и все. Прощай мой близкий и далекий, мой родной и откровенно чужой спаситель, моя невыдуманная сказка. Ты вернулся домой, на Арию. Твой земной путь окончен и пора отпустить все, что тебя связывало с другой планетой. Ты надежда своего народа, у тебя есть обязанности, есть своя дорога, с которой нельзя свернуть. Нам не по пути. Как жаль, что нам не по пути.
Слезы душат, но лучше выстрадать сейчас, чем мучиться все отпущенное мне мирозданием время. Контракт пересмотрен. Там есть лазейка, и я могу не делить постель с таори. Но три месяца проведу в его доме. Смогу ли? Выдержу ли? Вопросы превращаются в пчел и жалят меня, пока безликая темнота сна не накрывает, отгоняя все остальное.
Утро ворвалось неожиданно, разгоняя остатки сна. Оно говорила голосом толстячка-нао:
— Тайлина, прошу вас, вставайте! Мы опоздаем! Церемония начнется через час, а вам еще нужно примерить платья.
Лысенький коротышка суетливо приплясывал вокруг огромного вороха разноцветных тканей, сваленных грудой прямо на столе. Его тоненькая косица задорно подпрыгивала, выдавая волнение айрина.
— Какой цвет предпочитаете? К вашим глазам я бы рекомендовал голубой! — прощебетал нао. Его нарочитое оживление меня раздражало.
Голубое на похороны? Да пошли бы они мелким строем! Радоваться и скорбеть каждый волен по своим личным правилам.
— Черное! Я надену черное платье.
— Тогда позвольте приготовить к нему золотой пояс…
— Нет! Скромное черное платье и черный платок.
Спорить айрин не стал, но по его сопению и так было ясно, как негодует нао. Наплевать. Если Эгана некому оплакать, то это сделаю я.
Лорс не появился. В гостиной меня встретили нарядные, словно стайка пестрых бабочек, тайлины. Девушки недоуменно осмотрели мое длинное темное платье, но спрашивать ни о чем не стали. И на этом спасибо. Завтрак прошел неспешно и как-то тихо.
— Варя, на эркане сядешь рядом со мной. Люди захотят видеть тайлин великого дома. — Номи вздохнула и все же добавила: — Ты выбрала неудачное платье.
Хорошо, что ответа она и не ждала, потому что он у меня был. Так и вертелся на языке, но никого обижать не хотелось.
Эрканом
Как мне пояснили, все мужчины дома добираются до Храма великого дахака отдельно от женщин, сопровождая тела почившего воина и его дракона. Платформа плыла над широкой дорожкой, вдоль которой стояли айрины и приветливо махали тайлинам. Иногда им что-то кричали. Я плохо разбирала, но, судя по смущенным мордашкам, это были комплименты их грации и красоте. Все верно. Век тайлины не долог, и нужно потом подороже себя продать и потеплее пристроиться в этой жизни. А церемония хороший повод показать товар лицом. Как на смотринах. Почему-то стало противно.
Больше не смотрела по сторонам, а опустила глаза. «Бо! Номи!» — выкрикивали мужчины, а девушки улыбались и махали им в ответ. Старалась не прислушивать, не вникать, не осуждать. Это не мой мир, чужой, неправильный. Я всего лишь гостья.
— Смотри, Варя! — восторженно прошептала Номи.
И я не удержалась, взглянула туда, куда указывала девушка. А там… Прямо на дороге сидел дракон. Огромный. Мощный. Почти как настоящий. Его голова подпирала небо, а плывущие облака касались рожек. Крылья раскинулись в разные стороны так, словно он пытался взлететь. Не знаю, что за скульптор его вырезал из целой скалы, но постарался он на славу.
— Красота-а-а… — восхищенно выдохнула я.
— Храм великого дахака! — торжественно объявила Номи. — Там совершается все значимое в жизни каждого из нас. Там мы начинаем свой путь и заканчиваем.
Прямо в брюхе дракона, между массивных лап зиял проход. Эрканы подплывали и подлетали, снижаясь у входа. Из них выходили айрины, многие привели с собой детей. Мы тоже остановились. Сойти помогли нао в серых, под цвет каменного дракона, тогах. У каждого на лбу была татуировка в виде расправившего крылья дахака.
— Мы, как временные члены дома Амиро, встанем почти у самого коара, и нам все хорошо будет видно. Это великая честь! — прошептала главная тайлина, когда мы уже шли по проходу.
Внутри храм оказался настоящей пещерой, со свода которой свисали наросты в виде сосулек, гребенок и бахромы, очень напоминающие земные сталактиты. Рука человека точно не касалась всего этого великолепия.
Слово «коар» перевести не смогла, но и переспрашивать не стала. Смысл? Еще несколько мгновений и все увижу сама, собственными глазами.
Почти у противоположной стены пещеры возвышался идеально ровный помост из черного камня. Причем, он казался цельным и одновременно чужим, выбиваясь из ровного серого оттенка скальных пород этого места. Но как он мог сюда попасть? Только по волшебству не иначе.
Вокруг уже собрались, судя по белым одеяниям, величественным осанкам и распущенным светлым волосам, главы самых знатных домов Арии. Позади них стояли женщины и дети.
Отец Лорса пребывал в гордом одиночестве. Плечи расправлены, взгляд слишком высокомерный, словно все собравшиеся есть пыль под его ногами. Не мне судить, о местных порядках я знала прискорбно мало. А то, что уже успела усвоить, мне катастрофически не нравилось.