Повелительница Мордора
Шрифт:
На озере идут соревнования по метанию морских черепашек.
– Раз, два, три, — все хором считают сколько раз подпрыгнет брошенный черепашонок. Дальше счета «три» дело не идет, потому что и судьи, и зрители, все изрядно косые, сбиваются — и начинаются разочарованные крики, споры, все тонет во всеобщем гаме. Выплыв, черепахи выползают на берег, и соревнования продолжаются. Хлопая на спине длиннобородого грайда, я заразительно смеюсь. Он испуганно выворачивается и скрывается в толпе.
Ведьмы устроили кавардак прямо посреди площади: они рассыпают в толпу волшебные конфетти-веснушки и щедро дарят желающим ярко рыжие волосы
Я бегу дальше и с размаху утыкаюсь носом в чью-то грудь.
– Один тур вальса. — И не принимая отказа, темный эльф подхватил меня. Переступая через тела уже отрубившихся участников всеобщей феерии и довольно удачно уворачиваясь, от стаек визжащих ведьм, что подозрительно не очень резво убегали от покачивающихся темных магов, мы довольно успешно завели эльфийский танец.
"Странно, — изящно закинув голову, думала я, — странно, но я умею вальсировать, обалдеть."
– Я готов танцевать с тобой всю жизнь, — эльф, наступая мне на длинный подол, безнадежно путался в нем, и хотя он туго соображал, все же отчаянно пытался завести небольшую интрижку.
– Какой прыткий.
Я выскользнула от него и догнала взвизгивающих девчонок. Мы, подняв руки, перекидывались легким черным шаром. Тот отчаянно орал, чтобы мы прекратили, заявляя, что он очень важная персона.
– А, наплевать на звания, — мы катали его по площади. — Приходи к нам в общежитие. Вон то, что на холме, не пожалеешь. Будем вызывать духов.
– Зачем их вызывать, они все здесь.
Заразившись общим весельем, даже мраморные статуи попрыгали с постаментов — они, подперев балконы столами поставленными напопа, в такт бухали тяжеленными ногами, вызывая небольшие сотрясения земли.
– Приду. — Совершенно не зная их имен, я твердо знаю, что приду к ним.
Почти сорвав дверь с петель, вместе со мной в башню ворвался вихрь озорства, но разбившись о твердь мрака неприятия, сразу как-то сник и потихоньку выполз прочь, не оставив даже следа. Пройдя на цыпочках меж внушительных сгорбленных, закутанных фигур, я, ещё вздрагивающая от ритмов последнего танца, тяжело вздохнула, и опустив густую вуаль на раскрасневшиеся лицо, тоже села в кресло. Теперь в полном составе мы, властелины темных сил, занялись любимым делом — замолчали.
– Торжественный выход через час. — Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Потирая опухшие глаза, я непонимающе уставилась на птицу. Филин, делая заметки в истрепанном блокноте, заметил. — Вам было бы неплохо переодеться.
– Выход? Куда? — Я тщетно пыталась собрать разбежавшиеся понятия о действительности.
– Шествие темных сил. Пожалуйста, поторопитесь
В покоях царил все тот же беспорядок: сваленные в кучу, наши вещи мирно валялись посередине ковра.
– Не то. Не то, — я отчаянно рылась в седельных вьюках. Мечи, цепи, десять метров отличной пеньковой веревки, котелок, походная корона. И ни одного платья! Подняв недоуменный взгляд, я вдруг растерялась. Медлительные элефанты ещё не дошли до колодца или, что более вероятно, просто там застряли. Ну не кольчугу же одевать, хотя предусмотрительный Ленни все же сунул пару таких рубашек.
– Добежать до девчонок. Стащить у соседа. Ободрать дохлого медведя. — Пытаясь выбрать наиболее приемлемый вариант, рассеяно заскользила глазами по комнате. Застенчиво вжимаясь в стену, Чаки преодолевал самую просторную из двух наших комнат, его тень так же боязливо огибала развороченный вьюки. Блестящая мысль озарила меня.
– Стоять! Снимай плащ!
Чаки застыл и тихо выдавил:
– Зачем?
– Раздевайся, говорю! — Я грозно сверкнула огнем глаз.
Он послушно потянул с плеч единственное одеяние.
– Да не здесь, глупый! Живо в спальню! — Вот тут Чаки совсем подурнело, он опрометью метнулся от меня.
В прыжке преодолев сразу половину комнаты, я вцепившись ему в спину и поволокла в спальню. Он взвыл:
– Отпустите меня, королева.
– Разбежался, ты-то мне сейчас и нужен.
Упираясь ногами в пол, и хватаясь за мебель, Чаки отчаянно сопротивлялся.
– Не бойся, я ничего тебе плохого не сделаю. — Отцепляя его костлявые кулаки от дверных ручек, я неуклонно тащила его в спальню.
– Спасите! — В последний раз пискнул назгул и бессильно обвис у меня на руках.
– Вот так бы сразу, — наконец-то, доперев его до высокого зеркального шкафа, я затолкала Чаки в его необъятные недра.
– Давай плащ, — захлопнув зеркальную дверцу, нетерпеливо крикнула я. И вдруг встретилась взглядом со своим отражением: молодая эльфийка с грустью протянула мне руку, я коснулась её пальцев и, вдруг решившись, прижалась лбом к отражению.
– Эльфи, звездочка. — Так меня звала мама. Мои родители — эльфы. Мои соседи — эльфы. Мои родственники — эльфы. И я сама, о ужас, я эльфийка!!! Боль осознания своего несовершенства острой стрелой пронзила сердце. Зажмурившись, я стащила покрывало с кровати и набросила на зеркало. Сразу как-то отпустило.
И тут дверца приоткрылась, и из шкафа вылетел плащ.
– Так бы сразу, — расстелив его на полу, я вырезала ятаганом дырки для рук и головы и соорудила что-то отдаленно напоминающее платье, правда, очень отдаленно. Бедняга Чаки всхлипывал в тесном, затхлом мраке пустых вешалок. Так у меня появился свой скелет в шкафу.
– Идут темные властелины, поприветствуем властелинов! — С колеса от телеги на верхушке высокого шеста, что был установлен в самом центре площади, переступая голенастыми лапами, орал черный аист. — Тысячи замученных жизней, сотни порабощенных королевств, успешно перевыполнены планы по бандитским набегам. Но они не только добросовестно грабят и убивают. Мы рукоплещем их успехам в деле воспитания молодежи. Ширится движение малолетних пьяниц и наркоманов, группировки отморозков вступают в жизнь с твердыми установками великого зла.
Мы идем сразу за оркестром — музыканты-зомби крутят берцовые кости в руках выбивая сложный ритм на барабанах обтянутых человеческой кожей.
– Не прыгай, — одергивают меня. — Ты повелитель, а не третьеразрядная ведьма!
Рассыпая воздушные поцелуи налево и направо, я действительно немного подпрыгиваю. Алая дорожка мягко стелется под ногами. Подняв крылья, охранники-демоны сдерживают толпу. Крики и восхищенный визг, одобрительное рычание и сладкое причмокивание — все слилось в безумную какофонию. Эти звуки оглушают и приятно волнуют. Шесть длинных величественных плащей метут и без того чистейшую дорожку, хотя нет, один плащ так и норовит сползти с голых плеч. Я незаметно придерживаю расползающееся декольте и мечтаю побыстрее нырнуть в тень зала приемов.