Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
– Что случилось, мама? – спросила Келл, и голос её отчетливо дрогнул – она испугалась. – Ты говорила, что не можешь сказать мне, потому что это дело Совета Преисподней… потому что не хочешь привлекать ко мне внимание Верховных демонов…
Последние слова она произнесла едва слышно, и быстро отвела взгляд. Быстро, но я успела заметить в её темных глазах страх. Настоящий детский страх – примитивный, и от того более въедливый. И я тоже ощутила страх, потому что осознала – она поняла всё. Не зная деталей, эта пятилетняя кроха сообразила, к чему я хочу подготовить её.
У меня появилось трусливое
К тому же, если Ферокс прав, и Дайона хочет убить Аккэлию, надо хотя бы понять, зачем ей это. Может, Верховные демоны смогут увидеть то, чего не вижу я.
– Келл, ты говорила, что расспрашивала Хинэраса о Чёрной и Белой богинях, – сказала я. – Что ты узнала от него?
– Легенды, – чуть помолчав, сказала демонесса, снова понимая на меня взгляд. Страх не ушёл, он затаился в темноте радужки. – Что сёстры-богини создали веленую, и населили её разумными расами. Но первые их создания быстро утратили разум, и богини стали создавать другие расы – раздельные и различные. Так появились демоны, драконы и остальные, которые населяют существующие миры. А первые создания сестёр-богинь были погружены в вечный сон, и спят в Бездне, за мифическими вратами.
Я кивнула – что ж, всё верно. Коротко и ясно.
– Всё так, малышка. За одним исключением. Всё, что ты сказала – это не легенды. И Врата Бездны – не миф. Они находятся в той самой пустыне, что ты видишь во сне.
Девочка вскинула на меня изумлённый взгляд:
– Но… почему мне снится эта пустыня? И тебе? Ты говорила, тебе она тоже снилась… Почему?
– Белая богиня, Дайона, хочет пробудить Древних богов. Для этого ей нужно открыть Врата. От Врат существует ключ, который создала Адалисса, и… я являюсь частью этого ключа, – я произнесла эти слова, и сама ощутила, как нелепо они звучат. Даже для меня –для взрослой женщины. Как же их должен воспринять ребёнок?
Но, видимо, как раз детский разум и воспринимает такие вещи легче взрослого. Келл ни на секунду не усомнилась в истинности моих слов, и спросила:
– Но… почему часть ключа – это ты? И если ты часть, то кто другие части?
Я замешкалась с ответом. История о бабочке Кэтэрине сейчас была неуместна. Может быть, потом, я расскажу Аккэлии об этой части своего прошлого. Конечно, при условии, что у меня будет будущее, но не сейчас. Поэтому, я начала отвечать на второй вопрос:
– Не части – часть. У ключа есть ещё одна половина. А я… Видишь ли Келл, дело в том, что в моём сознании спит – пока ещё спит – ещё одна сущность…
– Хищница? – испуганным шёпотом спросила девочка.
– Нет, малыш, не Хищница. Это – Адалисса – Чёрная богиня.
Дочь недоверчиво посмотрела на меня, помолчав, нерешительно спросила:
– Чёрная богиня – это ты?
Я даже улыбнулась от такой детской непосредственности:
– Нет, я – не Чёрная богиня. Ну… можно сказать, что у нас с ней одно тело на двоих. Видимо, поэтому я – часть ключа от созданных ею Врат, и вижу сны о серой пустыне.
– Но, – Келл задумалась, – если я тоже вижу эти сны… Что, я тоже часть ключа?
– Это вряд ли, малышка, – я обняла дочку за плечи, прижала к себе. – Врата возникли и заперлись задолго до твоего рождения. Но… То, что тебе снятся эти сны может иметь какое-то значение, а может не значить ничего существенного. В любом случае, я должна буду упомянуть об этом на Совете Преисподней, и…
– И мне придётся прийти на Совет… – шёпотом закончила Келл, и подняла на меня взгляд. – Да?
– Да, Келл, вероятнее всего – да…
Она закусила губу, и вдруг уткнулась носом мне в плечо:
– Мне страшно, мама.
– Я знаю, маленькая, – я прижала её к себе. – Мне очень хочется отгородить тебя от всего этого, но это не в моей власти. Если повелитель Люцифер прикажет…
Очень горько признаваться своему ребёнку, что могут случиться события, в которых ты не можешь стать ему абсолютной защитой. Конечно, я могла бы проигнорировать приказ Люцифера, несмотря на все последствия этого… Вот только смысла от этого не будет – и Келл всё равно предстанет перед Верховными демонами, если на то будет их воля.
– Я хотела, – произнесла я, – чтобы ты была готова к такой возможности. Что бы это не стало для тебя неожиданностью, как вышло с… Асмодеем.
Аккэлия подняла на меня тёмные влажно блестящие глаза:
– Я… – «не хочу, я очень боюсь, мама» – явственно читалось в этом взгляде. – …поняла. Я буду готова, мама.
А я лишь вздохнула – кажется, даже в свою бытность глупой напуганной девчонкой, попавший во власть повелителей демонов и драконов – я не чувствовала себя столь беспомощной, как сейчас. Мой ребёнок, моя малышка была напугана, её ждало испытание, а я ничем… совершенно ничем не могла помочь ей. Мне оставалось лишь утешать себя надеждой, что Ферокс ошибается, и сны Келл и её похищение эльфом – простые совпадения. Но интуиция и опыт хором советовали мне не быть наивной, и не прятаться за пустыми надеждами.
Зал Собраний Верховного Совета представлял собой что-то вроде амфитеатра. Посредине обширного зала располагался стол, представляющий собой разомкнутый круг – в форме буквы С. Насколько мне было известно, мест за этим столом было девятнадцать. В отличие от общего зала Собраний, куда допускались и Высшие демоны, места за столом в зале Верховных не были строго регламентированы. Они занимались в зависимости от того, кто в данный период времени находится в фаворе у Люцифера. Только два кресла за этим столом никогда не меняли хозяев. Центральное, чуть более массивное, чем остальные, и с более высокой спинкой – кресло самого повелителя Преисподней. И кресло по правую руку от него – место соправителя Вельзевула. Остальные Верховные демоны, кому по тем или и иным причинам не нашлось места за центральным столом, занимали тяжёлые кресла на ступенеобразно возвышающихся рядах вокруг зала.