Поверь своим глазам
Шрифт:
В общем, если подвести итог сказанному, никто на самом деле ничего толком не знал. Я сам мог объяснить, почему Томас такой, какой он есть, не лучше, чем уразуметь, почему я такой, какой я есть. Ведь при всех своих проблемах Томас обладал еще и совершенно незаурядным даром. Его способность запомнить каждую деталь, замеченную на сайте «Уирл-360», оставалась для меня непостижимой. Однажды я решился спросить брата, не был бы он, может, немного счастливее без этого странного таланта, и получил в ответ сполна. А был бы я счастлив, если бы меня лишили моего дара рисовальщика? — был задан мне встречный вопрос. То, что я считал
В чем никаких сомнений быть не могло, так это в том, что наши родители делали все от них зависящее, чтобы помочь Томасу, и любили его беспредельно. Они возили его к обычным врачам. Показывали специалистам. Встречались со всеми его учителями. И не переставали беспокоиться за него, причем как старший брат я зачастую оказывался втянутым в круговорот вечной озабоченности. Помню, когда мне было лет пятнадцать, Томас пропал куда-то на несколько часов. Он и раньше часто садился на велосипед и катался по Промис-Фоллз, составляя план, для чего изучал буквально каждый квадратный дюйм. Возвращался всегда с блокнотом, страницы которого покрывали схемы улиц, причем такие детальные, что на них было в точности отмечено расположение каждого дорожного знака или пожарного гидранта.
Но в тот вечер домой к ужину брат не приехал. На Томаса это было не похоже.
— Поезжай и поищи его, — попросила мама.
Я вскочил в седло своего велосипеда и отправился в центр города. Решил, что скорее всего найду его именно там. Ведь в центре пересечение улиц более замысловатое и должно было привлечь повышенное внимание Томаса, учитывая специфику его интересов. Однако его я там не нашел.
Зато обнаружил велосипед.
Он был оставлен в ответвлении от Саратога-стрит, проходившем между парикмахерской и булочной-кондитерской, где делали прекрасные лимонные пирожные. Я подумал, что Томас заскочил туда, чтобы полакомиться, но продавщица его не видела.
Потом я прошел по нескольким центральным улицам, заглядывая в каждое расположенное на них заведение и спрашивая, не заходил ли к ним мой брат. Наконец, стоя на тротуаре напротив обувного магазина, я преодолел страх привлечь к себе слишком много внимания и громко крикнул:
— Томас!
Когда же вернулся к месту, где нашел велосипед, его там не оказалось.
По пути домой я от злости с удвоенной силой крутил педали и приехал через десять минут после того, как там объявился брат. За ужином Томас хранил молчание и выглядел мрачнее обычного. А позже тем вечером я слышал, как он в подвале ругался с отцом, хотя, если выражаться точнее, это отец отчитывал его, причем на редкость сердито. Я полагал, что брат получил взбучку за самовольное исчезновение из дома, но когда позже спросил его об этом, Томас сказал, что я ничего не понимаю.
Вопрос о том, что приключилось с братом в тот день, у нас дома никогда больше не поднимался.
Я сидел за кухонным столом, предаваясь этим воспоминаниям и размышляя еще над многими проблемами, пока Томас ел свои хлопья с молоком.
— Вместо приготовления ужина у меня будет для
Он поднял голову и встревоженно спросил:
— Какое?
— Нужно сделать уборку в доме.
Брат оглядел кухню, бросил взгляд в гостиную и заявил:
— По-моему, у нас очень чисто.
— Надо все пропылесосить. Мы много грязи натаскиваем с улицы. Я приведу в порядок ванную, а ты возьмешься за пылесос.
— Но папа всегда убирался в доме сам, — возразил Томас. — Мне он этого не доверял. А пылесосом я вообще никогда не пользовался.
— Но ты согласен, что в доме иногда нужно делать уборку?
— Наверное.
— А теперь, когда папы больше нет с нами, каким образом нам решить данную проблему? Мы живем с тобой здесь вдвоем, по крайней мере сейчас, и мне хотелось бы, чтобы ты не устранялся от своей доли забот.
— Мне кажется, ты мог бы все сделать сам.
— Я и так езжу в город за продуктами и готовлю еду. Мне приходится иметь дело с нашим адвокатом. И не забывай, Томас, что у меня есть работа. А потому мне либо придется вернуться в Берлингтон…
Он попытался что-то возразить, но я предостерегающе поднял указательный палец, не позволяя себя перебить.
— Либо работать тут. Но в любом случае я очень и очень занят.
— Я тоже, — заметил брат.
— Верно. Но все же я посчитал, что если мне приходится уделять работе меньше времени из-за других забот, то будет справедливо, если так же поступишь и ты.
У Томаса забегали глаза.
— Я даже не знаю, где у нас пылесос.
— Вот там. — Я указал на стенной шкаф рядом с задней дверью.
— И когда я должен это для тебя сделать?
— Ты не прав, Томас, если считаешь, что будешь делать только для меня. Это работа по дому. Совместными усилиями, разделяя обязанности, мы станем выполнять ее для нас обоих. Понимаешь, что я имею в виду?
— Да. И все же когда мне этим заняться?
Я пожал плечами:
— А почему бы не прямо сейчас? Закончишь, и остаток дня будет в твоем распоряжении. Больше я ни о чем тебя сегодня не попрошу.
— Сколько комнат нужно убрать?
— Все.
— И подвал тоже?
— Ну хорошо, подвал можешь исключить.
— А лестницу?
— Вот лестницу пропылесосить необходимо.
Его плечи поникли, словно под тяжестью непосильного бремени.
— Пойди достань пылесос. Я покажу тебе, как он действует.
Томас поднялся со стула, открыл шкаф и вытащил оттуда пылесос с грацией коровы, на которую взвалили сумку с клюшками для гольфа.
— Как мне включить его в сеть? — спросил он. — Вилка не вытягивается больше, чем на дюйм. Так мне до розетки не дотянуться.
— Нажми ногой на педаль. Нет, на ту, что рядом. А теперь тяни провод до самого упора. — Я встал. — Вижу, мне придется кое-что продемонстрировать тебе.
И я преподал брату небольшой урок, показав, как включать и выключать аппарат, регулировать мощность всасывания, и объяснил назначение различных насадок.
— Вот эта для ковров, а та — для досок пола.
— А какая для кафеля?
— Та же, что и для досок. Пройдись по всему полу. Ничего сложного.
У Томаса в этот момент был растерянный вид человека, которого силком усадили за пульт управления космическим кораблем. Но все же, подбадриваемый мной, он нажал кнопку, и пылесос загудел.