Поверженные барьеры
Шрифт:
— Магда… Моя любимая Магда, — шептала Карлотта еле слышно.
Она не могла больше сдерживаться, закрыла лицо руками, и отчаянные рыдания потрясли ее. Норман инстинктивно
— Если она умрет, — рыдала Карлотта, — это будет конец. У меня… никого не останется. Я буду одна… и некому любить меня.
— Моя дорогая, — прошептал Норман, — ты не права!
— Это правда! Это правда! — отчаянно закричала Карлотта. — Она любила меня, только она. Мне так плохо, я так несчастна. Норман, почему ты… ненавидишь меня?
Он едва расслышал ее слова, потому что она зарылась лицом в его плечо. Ее горе заразило Билли. Он слез со своего сидения и кинулся к Норману. Утомленный долгой поездкой и напуганный горем Карлотты, он тоже заплакал. Норман обнял ребенка другой рукой. Билли доверчиво прильнул к нему.
Почувствовав, что его внимание раздваивается, Карлотта теснее прижалась к Норману.
— Люби меня, Норман. Я не могу вынести твоей холодности. — Слова, которые она больше не могла сдерживать, вырывались у нее. — Я не понимала этого, но я люблю… тебя. Люблю. Только ты не веришь, — горько плакала она. — Мне только казалось, что… любила Гектора… потому, что я была не нужна ему.
Норман застыл от изумления.
— И я думала, мне нужны только… твои деньги, но я была такой глупой. Я ненавижу твои деньги… мне нужен ты… ты… ты.
Ее голос стал еле слышным, она была в изнеможении, все ее тело сотрясалось от рыданий.
И Билли плакал тоже.
Норман посмотрел на две головки, прижавшиеся к нему, и странное выражение смягчило строгость его лица. Он понял, что этот момент будет началом его семейной жизни.
— Все хорошо, моя дорогая, — сказал он тихо. — Все хорошо.