Повешенный
Шрифт:
Уилл повёл плечами и поджал губы. Нахождение в этом баре и общение с такими людьми как Анхель Куэрво предполагало наличие определенного положения в иерархической лестнице местных «кланов», которого, однако, у Уилла не было. Возможно, поначалу ему казалась привлекательной идея стать полноправным членом одной из «семей» или же быть достаточно близко к ней, но довольно скоро юношеский максимализм и азарт авантюриста покинули Уильяма Белла. Собственная жизнь и спокойствие семьи стояли для него первее в списке целей, которые он планировал достичь, чем карьерный рост в криминальном мире. Тем не менее в этих кругах его знали многие, а он тщательно выбирал себе знакомых, чтобы в одно прекрасно утро не обнаружить себя с пулей во лбу.
– Вы не угадали, – Уильям покачал головой, задумчиво играясь одной
Натаниэль помедлил, сверкнув массивным перстнем с причудливо выведенными на потускневшем металле узорами.
– Вра-ач, – протянул Натаниэль. – Занятно. Значит… простой врач может позволить себе поставить полугодовую зарплату в весьма рисковой карточной игре? Неужто в этой стране люди стали так хорошо зарабатывать, мистер Белл? Я даже как-то рад за наш средний класс. Не думал, что после такого разгромного кризиса, простой врач сможет ставить в покере пятьсот долларов! – по-детски восхищённо воскликнул он.
Натаниэль улыбнулся, широким уверенным жестом повышая ставку Уильяма в два раза. Уилл выдохнул, покрепче сжав в руках карты, и подкинул воздух три фиолетовые фишки, сверкнувшие серебристыми потёртыми цифрами.
– А кем же работаете у нас вы, мистер Кёниг, в свободное от работы время? – широкая рука Уилла накрыла упавшие на поверхность стола фишки и, накинув их друг на друга, пододвинула к остальным.
– У меня нет конкретной профессии. Я разнорабочий, не в прямом смысле этого слова, конечно. Тружусь то здесь, то там. Не люблю долго задерживаться на одном месте. Быстро выгораю, – улыбка Натаниэля была слишком обезоруживающей и располагающей к себе, чтобы вызывать хоть малейшее подозрение в правдивости его слов. – Поэтому предпочитаю пробовать все и сразу.
– Вот как. Значит вы богатый безработный, – присвистнул Уильям, выдвигая фишки; это была уже шестая ставка, и Уилл начал чувствовать себя весьма комфортно, поставив на кон своё годовое жалование и готовясь удвоить его на следующем круге. – Должно быть вы много, где побывали, мистер Кёниг? Любите путешествовать?
– Да, стараюсь, когда выпадает подходящая возможность, – Натаниэль ответил на ставку Уильяма точно такой же суммой. – Жил довольно продолжительное время во Франции. Эти закаты на Монмартре. Поразительно очаровательная страна, знаете ли. И кухня у них приличная. Хотя я и не любитель мидий, – Натаниэль скривился. – Ещё вино, да, лучшее, что я пробовал со времён моей юности в Греции. Испанское даже рядом с ним не стоит. А какие там женщины! Ах, мистер Белл, вам точно нужно съездить во Францию.
Уголки губ Уильяма потянулись в стороны в скромной улыбке, а сам он склонил голову набок, рассматривая под замершей рукой фишки.
– Никогда не замечал за собой тяги к путешествиям. Да и Франция, честно говоря, не так чтобы сильно меня привлекала. Французы слишком… высокомерны? Взять хотя бы мою учительницу французского…
– Ну что вы, – покачал головой Натаниэль. – Более высокомерных людей, чем американцы, поверьте, вам не найти ни в одном уголке этого мира. Никогда не видел, чтобы так кичились своими несуществующими корнями, как местные претенденты на аристократизм. Старушка Европа содрогается при виде американских удальцов, каждый раз, когда один из них ступает на её берега.
Ещё одна ставка больно ударила по карману Уильяма. Но проснувшийся азарт и близость окончания партии не позволяли вот так сейчас сдаться и проиграть. Натаниэль замер, оценивая выдвинутую ставку, а затем положил карты на стол, так что Уильям не смог бы даже при большом желании увидеть, что на них изображение, и стащил с пальца перстень. Он задумчиво покрутил его в своих руках и, подавшись вперёд, заманивающе поводил им перед Уиллом.
Кольцо вблизи выглядело таким же массивным, как и на пальце Натаниэля. Мастер, сделавший этот перстень, не использовал драгоценные камни, но от этого его работа не выглядела менее внушающе. Напротив, простое на первый взгляд кольцо притягивало своей аскетичностью и заставляло рассматривать себя настолько пристально, что невольно становилось неловко из-за собственного любопытства. Металл немного потемнел и вряд ли существовал способ вернуть ему первозданную былую красоту, но золотой блеск, некогда прошедший через раскалённое пламя, все ещё был заметен. Перстень не был идеально ровным, какими сейчас делали кольца. В нескольких местах на его поверхности виднелись вмятины. Узор на поверхности кольца поистёрся, оставив после себя едва возвышающиеся над поверхностью линии, а рубленое выточенное изображение на плоской части было слишком мелким, чтобы можно было беглым взглядом разобрать, что на нем было изображено – Уилл смог разглядеть лишь массивный глубоко вырезанный в жёлтом металле церковный крест.
– Что вы скажете на это, мистер Белл? – Натаниэль с вызовом посмотрел на Уильяма. – Испания, середина, хм, – он задумался, – четырнадцатого века.
Перстень с громким стуком опустился на стол, а Натаниэль с победоносным видом отпрянул от Уилла, взяв в руки карты.
Уильям замер: эта ставка была слишком крупной, чтобы её можно было перекрыть оставшимися у него фишками, да и денег в кошельке вряд ли бы хватило. Пальцы с силой сжали карты, отчего те начали складываться пополам. Проиграть сейчас – тяжёлое поражение, которого Уилл не мог допустить. Он блефовал с самого начала игры и был уверен, что Натаниэлю об этом прекрасно известно. Этот взгляд, которым мужчина напротив смотрел на него, нельзя было ни с чем перепутать. Обычно таким взглядом его родители смотрели на него, когда пытались добиться от него правды.
Внутренний карман пиджака был всегда тщательно защищён от ловких рук воришек, поэтому Уильям был уверен в том, что он найдёт нужную для него сейчас ставку именно в нем.
– Соединённые Штаты Америки, начало двадцатого века. – Небольшая бордовая книжка опустилась на стол рядом с кольцом Натаниэля.
Натаниэль удивлённо вскинул брови, глядя на винно-красного цвета обложку, тиснёную золотыми буквами и государственным гербом. Уильям даже сам не мог точно сказать, что сейчас больше взыграло: юношеская глупость или же твёрдость опытного игрока.
– И как это понимать, мистер Белл? – вкрадчиво поинтересовался Натаниэль.
– Я ставлю себя. Если я проиграю, то обязуюсь съездить с вами в Париж, мистер Кёниг, и поменять своё мнение о французах и французских женщинах.
Риск опьянял, а тихий, шепчущий ему на ухо голос, убеждал Уильяма, что он должен был это сделать. Эмоции бурлили внутри, а чувства зашкаливали.
Натаниэль хмыкнул, поджал губы и замер, подперев кулаком подбородок. Высокие напольные часы раздражающе тикали, приближая полночь и наступление нового дня. Натаниэль вскинул руку, так что край рукава сполз вниз, обнажая часы на запястье мужчины. Маленькие стрелочки подрагивая двигались по кругу, а Натаниэль отчего-то нахмурился: его брови сдвинулись к переносице и между ними пролегла глубокая морщинка. Тихий стук каблука донёсся до Уилла, и он посмотрел под стол, заметив, как нога Натаниэля нервно отбивает ритм громыхавших на весь бар часов. Натаниэль молчал, а затем резко посмотрел на Уильяма.
– О нет, мне такого счастья не надо, спасибо, – вежливо улыбнувшись, вскинул руки Натаниэль.
Взгляд серебристых глаз перебегал с внушительной горы в центре стола на довольное лицо Уильяма и обратно. Пальцы пропустили между собой светлые прилизанные пряди, растрепав их. Губы обнажили белоснежную улыбку. Натаниэль не был похож на сумасшедшего, но его взгляд… Его взгляд и эта улыбка твердили о совершенно обратном.
– Пасую.
Натаниэль откинулся на спинку стула и бросил карты на стол. Его слова застыли в ушах Уильяма пронзительным звоном. Пасует? С его-то картами? Грохот, с которыми его собственные карты опустились на стол, казалось, сотряс до звона обитые мягкими обоями стены бара, и искусные хрустальные люстры, и светильники. Перед глазами все плыло, и лишь острый мертвенный смех Натаниэля прорезал опустившуюся сплошной стеной в сознании Уилла тишину. Выложенные короли Натаниэля заговорщицки и одновременно предательски подмигивали Уиллу, словно насмехаясь над ним, а грустно разложенные тройки и шестёрки могли лишь траурно отсвечивать своей глянцевой поверхностью свет приглушенных светильников.