Повесть о декабром чертополохе
Шрифт:
– Принесёшь нашу вещь, отдашь её нам. И получишь свою… Бодипозитивщицу.
Вадим сугубо машинально начал откручивать крышку с банки, даже не сознавая этого.
– Кстати, без глупостей, – напомнил «подросток». – Зачем нам эти проблемы? Давай разойдёмся мирно, и всё. Надо острые углы обходить, как говаривал один бес. Да?
Он повернулся, чтобы уйти:
– Про сапожника я знаю. Всё знаю! Послушай умного человека. Умного! И сделай правильный выбор. Или… Мы не в игре, переиграть не получится. Помни!
Он пошёл к выходу, и Вадим увидел,
где была его нога. Или просто какой-то порошок.
– Об этом я и говорил, – сказал священник. – Взяли заложника.
– Они взяли её ещё вчера, – отрешённо подумал Вадим и провёл заледеневшей рукой себе по такому же заледеневшему лицу. – А я думал, а мне показалось…. А! И что делать? Он сказал «послушать умного человека». Это он Вас, Егор, имел в виду?
– Да, – кивнул сапожник. – Я отдал свою метку.
Почему-то у Вадима всё оборвалось внутри – это оказалось безотчётное чувство и оно даже неприятно удивило его.
– И что?
– И ничего, – он ухмыльнулся. – Они одолели меня, и я отдал свою метку. Я пропустил их товарняк к беспределу, и тогда они порезвились всласть. Тогда-то я чуть не сошёл с ума.
– А почему Вы…
– Не выдержал их давления. Они не брали никого в заложники, но это всё было настолько отвратительно – видеть их выходки. Я и отдал метку. И не просто прохожему, а одному из их шайки. Конечно, им не захотелось оставлять меня в живых – я же свидетель, какой-никакой. Вот они и захотели свести меня с ума. И у них почти удалось. Слава Богу, я встретил Аркадия Георгиевича. И тогда они от меня отстали. Я не знаю, почему просто не загрызли. Не слишком весело, наверное.
– А мне что делать? – Паника нахлынула удушливой волной. – Я не могу Марину оставить в их лапах. И если отдам метку…
– Да, ты дашь им карт-бланш на развлечения здесь. И, разумеется, подведёшь того, кто передал тебе метку.
– Как он передал её, если был мёртв?!
– Это одна из особенностей «шлагбаумов». Ты не сразу ломаешься. Заразить они тебя не могут, подчинить – тоже. Но убить – запросто. Но к этому они прибегают лишь в крайнем случае. Вдруг метку получит какой-нибудь упёртый и принципиальный, бесстрашный и хорошо вооружённый молодой человек? И создаст им проблемы. Они следят за обитателем метки всё время, даже когда ты пытаешься справиться с запором на толчке, или давишь «толкушкой» таблетки для потенции, они следят и выбирают момент, чтобы ты мог согласиться на их условия.
– А если отмеченный…
– Я же не договорил: есть такая особенность. Убитый «шлагбаум» может один раз восстать – коротко и сумбурно – и передать отметину кому-то ещё. Мне так передали, и я передал. К сожалению, я передал одному из них.
– И что он сделал?!
– Сломал её, – Егор опять улыбался, но Вадим увидел в этой улыбке невероятную боль, как если бы он сломал руку и делал вид, что всё нормально. Или если бы ему в пятку забили гвоздь. – Зажал между двумя пальцами и раздавил. И такое блаженство было в его глазах,
Они помолчали, думая об одном.
– Надо ехать, наверное, – сказал священник. – Поговоришь с ним.
– Думаю, сам хозяин их не пойдёт на встречу, – предположил сапожник и сматерился. – Уверен, там будет присутствовать кто-то из его помощничков. И задача у них будет дожать тебя, заставить отдать метку.
– Никто за тебя решать не сможет, – сказал Аркадий Георгиевич. – Только лишь ты сам.
– Но, если ты всё же хочешь что-то сделать такое, – уклончиво начал Егор. – То у меня есть кое-что для тебя.
Он вытащил из-под прилавка коробку из-под конфет – старую, измятую – и открыл крышку. Там спокойно себе лежали нитки, иголки, пуговицы, булавки, монетки и много ещё всякого. И Егор стал внимательно рыться в этой груде.
– О, нашёл, – сказал он и вытащил один продолговатый предмет, зажал в кулаке. Ещё один, ещё и ещё. Всего шесть штук. И положил их на прилавок, рядом с сапогом, который делал. – Мне это передал один человек, давно. Но я так ими и не воспользовался.
– Да и мне вряд ли удастся ими воспользоваться, если честно, – сказал Вадим и протянул руку к блестящим патронам. Он прекрасно знал, как выглядят и пистолетные и автоматные – эти заряжали какое-то другое оружие.
– Револьвер, – сказал Егор тихо. – Серебряные пули для револьвера. Да не простого, а того, который лежит в местном музее старины. Там и не только он есть.
– Я там бывал, когда был студентом, – повторил Вадим. – Мы в экскурсии участвовали. Видел я и ржавые штыки, и обломки ружей, и проколотые шапки… И даже рыцарские доспехи.
– Револьвер там тоже есть, и он рабочий. И тебе надо его достать, – твёрдо предложил ему
Егор. – Тебе он может пригодиться.
– Я не успею, – сокрушённо сказал Вадим. – Мы же пока доедем до библиотеки, пройдёт час, не меньше… Вы меня подвезти можете?
– Могу, – сказал Аркадий Георгиевич. – И пойду с тобой.
– Нет, со мной ходить не надо. Это уж моя доля. В конце концов, девушка у них моя, поэтому я и пойду сам.
Он принялся запихивать патроны в карман. Шесть штук. Арсенал растёт, но от этого лишь начинало мутить – волнение перед предстоящей встречей с уже стопроцентной не галлюцинацией обуяло его.
– Тебе надо успокоиться, – заметил священник.
– Я просто не знаю, что ему ответить. Совсем не знаю. Он же предложит обменять метку на Марину. И что тогда? Что делать?
Повисло напряжённое молчание. Создавалось впечатление, что выбора здесь два: отдать метку и получить девушку, и не отдавать её, и тоже получить, но уже по частям.
– Не факт, что они тебе её отдадут, – сказал резко Егор. – Может, они её уже … того…
– Что? ЧТО?! – заревел Вадим, крепко сжав банку, едва не раздавив её в своих же руках.
– Если уж выберешь путь борьбы, то будь готов ко всему, пожалуйста.
– Поехали, в дороге ещё поразмышляем. Время уходит, – сказал священник.