Шрифт:
«Oh how wrong we were to think
That immortality meant never dying»
My Chemical Romance.
«Ради чего с тобой
Мы ведь не просто так
Днём мы всегда в тени
Ночью
Твин Пикс.
«А если бы не боялся, то бы ведьма
ничего не могла с ним сделать»
Николай Гоголь – Вий.
«Я же говорил, что вампиры
существуют на самом деле!»
Джейсон Хендерсон – Воскрешение вампира.
БУРАН
Снег пошёл внезапно, ухудшив видимость примерно в двадцать раз. Белые хлопья посыпались на лобовое стекло, как из пачки сухого завтрака, которую начал трясти распсиховавшийся ребёнок… Тысячи пушистых кристалликов ринулись бороться с «дворниками», появляясь из неразборчивой тьмы, с которой даже нормально не справлялись фары их фургона, освещая перед автомобилем лишь с десяток метров. Такие уж они – зимние вечера.
Виталик выругался, пристальнее вглядываясь в дорогу. Они ехали – вернее, плелись – не слишком уж быстро, а теперь и вовсе нельзя было подумать о том, чтобы управиться с заказом до девяти часов.
Вадим, сидевший на пассажирском месте, скосился на ощетинившегося водителя.
– Тише едешь – дальше будешь, – сказал он.
– От того места, куда едешь, – буркнул первый.
– У тебя такой голос, будто это я тебя заставил ехать сегодня, – произнёс Вадим, с лёгкостью угадав настроение Виталика. – Ты же сам сказал…
– Да-да, – прервал его водитель. – Я сам сказал… А ты что, против был?
Они помолчали. Погода, тем временем, ухудшилась ещё сильнее.
– Нет, – ответил Вадим, глядя на закатанную дорогу, впереди собирающуюся начать извиваться – неминуемый спуск в сторону административного центра, куда они везли заказ. – Лучше с делами разобраться в пятницу вечером, чем в субботу утром…
– До понедельника нельзя было подождать? – распалялся всё сильнее Виталик.
– Владлен Ренатович мне сказал, что «ипешник» уже перечислил ему половину денег за товар, – пояснил Вадим. – И он сказал, что мы поедем либо сегодня, либо завтра, а уж выбирать нам… Когда удобнее.
– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня?
– Ну, типа того…
Опять молчание, разбавляемое мерным гулом их серого фургончика, на котором они везли с десяток ящиков водки, шампанского и пива. И вроде бы там даже было дорогое виски… И кто его будет покупать. Это ж селяне, знают они хоть, что такое виски? А брендированное виски? Или для них всё одно – и стеклоочиститель подойдёт?
Как будто читая мысли Вадима, Виталик пробубнил:
– Вот
Вадим поморщился. Виталик ругался очень часто, а курил очень редко, только когда слишком уж невыносимой становилась работа. Её он ненавидел, но всё равно «крутил баранку» – делать ничего больше он не умел. А уж кредит в миллион рублей отдавать надо было… Самое интересное, что Виталик даже не мог объяснить, куда же он потратил эти деньги, на что… Машину он не купил, за квартиру аванс тоже не вносил. Наверное, на кутёж. На женщин и азартные игры.
– Предновогодняя пора ж. Спрос везде вырос, не только в этих местах. И в городе тоже, – примирительно заявил Вадим. – Ты думаешь, машинисты товарных поездов тоже так думают, когда…
– Конечно! – прервал его Виталик, озлобившись совсем уж чрезмерно. – В такую-то дыру гнать состав… Наверное, на стоянках каждый из них думает «скорей бы назад». Уверен. И грузчики так думают. «Скорей бы разгрузить». И комплектовщики. И кладовщики. И даже продавцы. Думают, скорей бы разобраться с очередным деньком… И пойти спать. Или бу…
– Даже готов поспорить?
– Конечно. На что угодно…
– На миллион?
– Миллиона у меня нет, – буркнул Виталик.
– И бабы нет. На что спорить-то с тобой?
– Кстати, я тут познакомился с одной бешеной красоткой. Волосы – масло. Кожа – молоко. Вообще охрененная. А уж когда я с ней сходил на свидание, так почти влюбился… Ты когда-нибудь видел Хилькевич?
– Видел.
Вадиму совершенно не понравилась виталькина аллегория – молочные продукты он плохо переваривал. Как и бесконечное недовольство своего напарника, с которым три года уж на фургончике развозил алкоголь по торговым точкам. «Ипешники» оставляли заявки Владлену Ренатовичу, переводили часть денег, а остатки отдавали позже – как ящики с позвякивающими бутылками уже были на полках.
– Так эта – вообще на неё не похожа, – продолжал Виталя. – Сейчас покажу…
Он стал держать одной рукой руль, а другой полез в карман своего пуховика, и лицо его, немного преобразившееся, опять стремительно помрачнело. Он спешно полез в другой карман; поменял руки, начал рыться во внутренних. Самообыск ничего не дал.
– Дома забыл фотокарточку? – пытался пошутить Вадим, но вышло не смешно.
– Какую карточку! – процедил водитель. – Телефон оставил в жилетке на складе. Дерьмо!
– Не спёрли бы…
– Только пусть попробует, – ощерился Виталя, подразумевая кого-то конкретного. – Мне комплектовщики уже жаловались, что завскладша прёт что-нибудь себе, а недостачу вешают на них. Как тебе такое нравится?
– Мне вообще это не нравится, – отмахнулся Вадим.
Спуск закончился, и фургон оказался на относительно прямой трассе, заледенелой, по бокам от которой возвышались наметённые закостеневшие сугробы. Глядя в своё пассажирское окно, Вадим видел ещё и собственное размазанное отражение в стекле. Лицо его было каким-то бледным, а глаза выглядели чёрными пятнами. Такими же чёрными, каким выглядел отсюда лес, возвышающийся стеной поодаль.