Повесть о декабром чертополохе
Шрифт:
– Бедная девочка! – выдохнул Вадим, совершенно растерявшись. Он мгновенно отступил назад, как бы пропуская её. – Что с тобой случилось, бедняжка?
– Я заблудилась, – проговорила она отчётливо, опустив глаза. – Пожалуйста, помогите!..
– Тут, конечно, холодно, но теплее, чем на улице… – замямлил Вадим, ища, что же можно ей дать. Свитер какой-нибудь, покрывало… Снег и ветер уже вовсю гуляли по избе, наполняя её пронизывающим холодом. – Я вот тоже заблудился, можно так сказать…
– Понятно, – слабо ответила девочка, скрючившись на морозе в три погибели.
– Чего ж ты стоишь-то там! – спохватился Вадим. – Проходи, быстрее!
– Вот спасибо, милый человек, – ответила девочка и поспешила зайти, не забыв за собой прикрыть дверь. – Я думала, что уж всё…
– Ты извини, что нет света, – продолжил он мямлить. – Я тут не живу… Я просто заблудился.
– Я вижу, что Вы не местный, – заметила девочка, старательно растирая поочередно свои ноги. – Я вот тоже. Из другого села, в общем.
Вадим добрался почти на ощупь до однодверного шкафчика, тихо притаившегося в углу. И, по счастью, нашёл там стопку одеял – старых и рваных, но это было лучше, чем ничего. Он протянул находку девочке.
– Бери, закутайся… Но, если честно, я думаю, что ты обморозилась. Тебе надо к врачу. Срочно!
– Нет, я чувствую себя нормально, – заверила его девочка, стуча зубами и заворачиваясь в одно одеяло. – Сейчас согреюсь и пойду дальше…
– Куда ты идёшь?
– Я… ищу свою сестру, – ответила она. – Я… должна была найти её, но тут много собак. Мы потерялись.
Рассказ был сбивчивый, но это ничуть не смутило Вадима – бедный ребёнок такого натерпелся! Он сам едва говорил после своих галлюцинаций.
– А Вы куда путь держите?
– Да мы тут ехали в магазин, товар везли… И угодили в сугроб. Там, в общем, в нас почти врезался какой-то придурок, пришлось спасаться… И я пошёл искать тракториста какого-нибудь, который смог бы нас вытащить.
– Понятно, – повторила она. – Но трактористов здесь нет.
– Может, конюх? – спросил он с надеждой. – Я слышал, что кони могут тянуть машины.
– И коней тоже здесь нет, – ответила она, и что-то в ней изменилось. Как будто есть две картины, на которых нарисован один и тот же ребёнок в одном и том же месте, но с такой дикой разницей… Она перестала дрожать, и голос её стал ровным, как стекло. – Коней всех съели.
– Собаки? – спросил он, и слово упало в темноту дома, как рука лежащего человека.
– Собак тоже съели, – сообщила она.
– А этот человек, – спохватился он. – Ты случайно не знала его?
– Нет, – призналась она. – Но я думаю, что он лежит здесь не случайно.
Она сделала пару шагов навстречу Вадиму. И он почувствовал, что от неё начал исходить какой-то запах. Резкий, природу которого он пока не мог определить. Но приятным этот запах уж точно не был. Он слышал её дыхание… И видел оба блестящих в темноте глаза.
– Я думаю, он здесь жил, – ответил честно Вадим и сделал шаг назад.
– Точно, жил. И я ещё живу.
– Ты о чём, девочка?
– Милый человек, подай милостыню, – она протянула правую руку с необычайно маленькой бледной ладошкой. – Есть нечего, надеть нечего… Сестру надо искать.
Где-то вопили собаки. Лаяли, выли, и это выглядело так, словно они смеялись. Над ним смеялись. Пол стал уходить у Вадима из-под ног; ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он ухватился за бутылку крепче, как пассажир мотоцикла хватается за байкера. Или как утопающий – за соломинку.
Вадим машинально сунул руку с монетой в карман и принялся там искать бумажник.
– Нет, – сказала она. – Мне деньги не нужны твои.
– А что тогда нужно?
– Отдай метку.
Он замолчал, пытаясь сглотнуть сгусток кислой слюны, крепко застрявшей где-то подальше языка… Но это ему не удалось, и они теперь просто стояли в тишине.
– ОТДАЙ МЕТКУ! – заорала она не своим голосом. Так могло кричать сразу десятеро детей в истерическом припадке. – ОТДАЙ МЕТКУ, МИЛЫЙ ЧЕЛОВЕК!
Он отпрянул назад, споткнулся о лежавшего, и повалился на пол, машинально выставляя бутылку с водкой вперёд, чтобы не разбить её. Девчонка пошлёпала за ним, высунув изо рта длинный язык.
– ОТДАЙ МЕТКУ! – проревела она опять и зарычала.
Вадим вскочил, пытаясь быть как можно более проворным, но опять словно оказался под водой: руки и ноги его почти не слушались, он едва не завалился, перед глазами всё прыгало, темнота была почти непроглядной. Мысли его заметались с таким неистовством, что он никак не мог ухватиться ни за какую из них, и просто хотел выбраться отсюда.
Девчонка прыгнула вперёд и схватила его когтистой пятернёй за свободную руку, сжала её до хруста.
Вадим заорал, а потом был притянут неведомой силой вниз, чуть лицом не упёршись в морду этого существа; «девочка» оскалила пасть, демонстрируя замызганные зубы, вполне человеческие, но запах из пасти был невыносимый, неистовый, гнилостный.
– Отдай метку! Отдай мне метку! Она принадлежит мне! – прохрипело существо.
Парень не знал, что делать, потому что никогда даже и близко не оказывался в подобной ситуации… Повинуясь лишь своим инстинктам, он с размаха дал ей прямо по темени бутылкой. А потом ещё раз, уже более размашисто.
После второго удара бутылка разлетелась в осколки – настолько он был сильный. Запах алкоголя немного перебил вонь, какая-то часть брызнула ему в лицо, один осколок плашмя ударился о щёку. Но он почувствовал, что она разжала хватку, и парень просто побежал прочь, еле переставляя ноги, как будто бежал по болоту.
– Я так понимаю, это значит «нет»? – спросила она ему вдогонку, и он выбежал из дома, выбив дверь плечом, хотя в одно мгновение перед столкновением подумал, что дверь
обязательно окажется запертой. В кошмарах так и бывает.