Повесть о дружных
Шрифт:
Дверь даже расшаталась в петлях, все скрипит и отворяется. Все время забегают то Миша, то Нюра, то Власьевна, Марушка, тетя Дуня, а иногда и Иван Евдокимович. Одному нужна справка, другому - помощь в учебе, тому письмо написать, тому - по карте показать, где шагает по чужим землям сын или брат.
А уж вечером и вовсе не дом, а клуб. Снова гудит толстуха-печь, снова свистит самоварчик, плюется чугунок с картошкой.
Власьевна прядет в уголку, тянет-тянет нитку, а потом вдруг пустит веретено плясать по полу и подтянет его в воздух. Кружится,
А вокруг Лены и Галины Владимировны рассядутся ребята, кто где попало: кто на лавке, кто на скамеечке, кто на ящике, а кто и прямо на полу. Идут разговоры, песни поют, читают книжки. Только один уговор строгий: руки чтобы были заняты делом.
Девочки вышивают кисеты на фронт бойцам; мальчики точат карандаши, клеят конверты. Надо готовить подарки бойцам к Новому году.
А потом кто-нибудь и затянет:
– Сказку, Лена Павловна, сказку расскажите.
И приходится Лене рассказывать.
И откуда только она их берет, эти сказки, где нет ни царевичей, ни бабы-яги, ни Змея Горыныча, где действуют бойцы и летчики, герои и ребята?..
– Откуда ты такую сказку взяла?
– спрашивает Галина Владимировна.
– Слышала,- говорит Леночка.
– Где?
– Там...- неопределенно машет рукой Лена и смеется.
А Таня молчит. Она не раз видела, как Леночка сидит вечерами над толстой тетрадкой и шепчет что-то, и пишет, пишет...
– Ну, слушайте,- говорит Леночка.- Вот вам... сказка про летчика Гастелло.
Орлиный ключ
– Мне ли вам, ребята, рассказывать о Гастелло. Он жизнь свою не зря прожил, да и смертью Родине послужил.
Это вы всё и без меня знаете, каждый, кто по нашей земле ходит, имени его не забывает.
А вот чего вы не знаете, то я вам расскажу.
"В том месте, где ударился Гастелло о землю, сделался колодец, широк да глубок. Забили там быстрые ключи. Вода в колодце была как огонь горяча, как солнце светла, как хрусталь ясна.
Выросли вокруг колодца высокие тополя, небо верхушками колют, с ветром, с облаком разговор ведут.
Прибежит к колодцу заяц, мышь или серый волк - прочь от него бросятся: горяча вода и глаза слепит.
К нему сороки, вороны не летают. К нему перепелочки, куропаточки не подбегают.
На вечерней заре и на утренней к нему орлы слетаются. На высоких тополях сидят, обо всём, что в мире видели, разговор ведут. На край колодца слетят, в воду глядят, горячие струи пьют...
Когда солнце спать уляжется, орлы в колодце искупаются. Могучие крылья расплескаются, по округе дождик пройдет, расшумятся тополя высокие, в небе облака быстрей побегут...
Раз в году, в тот день, когда Гастелло погиб, соберутся к колодцу орлы со всей нашей страны - и с востока, и с юга, и с запада. Сядут круг колодца, крылья сложат, словно каменные сидят.
Станут тополя в почетный караул - не шелохнутся. Солнце над колодцем весь день простоит, к западу не склонится.
Удивятся люди, будут из домов выходить, заслонясь рукой, на
– Что это у нас орлов не видать, куда это наши орлы подевались?
Не ищите сегодня орлов,- все орлы у Гастелло. У колодца сидят, в хрустальную воду смотрятся, горячие струи пьют..."
– А вы, ребята, поищите тот колодец, загляните в светлые струи, выпейте горячей воды, в которой орлы плескались, чтобы выросли вы сами орлятами!
– Найдем,- говорит Миша и смотрит в бушующее пламя печки.- Непременно найдем!
– Они найдут,- убежденно поддакивает Власьевна,- найдут, не сомневайся, Лена Павловна.
И всем кажется, что чудесный колодец где-то здесь близко, за холмом, за лесом; найдешь его, выпьешь светлой воды, и всякий подвиг станет посильным; и Миша поплывет по волнам, круша корабли фашистов, и Саша взовьется в небо, и Таня в горячем бою перевяжет раны бойцов... А если колодец далеко-далеко от Бекрят? Всё равно. Найдут!
Петр Тихонович стоит у ворот
Шум, гомон, визг, смех у школьных ворот: ребята после уроков катаются на салазках.
Тане весело.
Весело оттого, что солнце светит ярко, розовеет и искрится снег, скрипит под валенками: "скрип-лю, скрип-лю", оттого, что индевеют ресницы, делаются длинными и пушистыми, как у Снежной Королевы, оттого, что мороз щиплет нос и щеки, от визга и шума ребят.
Салазки выстраиваются в один ряд. Саша кричит:
– Пошли!
И, оттолкнувшись ногами, Таня летит, летит вниз с горы, пока не зарывается в сугроб. А на нее сверху налетает Саша. Петька лихо тормозит возле самого носа Тани. Климушка потерялся по дороге и теперь едет вниз на собственном тулупчике. С кого-то соскочил валенок. Манька поет во все горло, поднимаясь вверх по горе:
Ты мороз, мороз, мороз,
Не щипли меня за нос,
Уходи скорей домой,
Уводи стужу с собой!
Таня, преувеличенно пыхтя, поднималась на гору, таща за собой салазки. Любишь кататься, люби и саночки возить!
У ворот ока увидела Петра Тихоновича. Он шел пешком. В руках у него не было сумки.
Таня хотела было окликнуть его, но что-то такое было в лице старого почтальона, что она не решилась. Она бросила салазки, отошла от ребят и стала наблюдать.
Петр Тихонович стоял у ворот и не заходил во двор. Он щипал себе бороду и невидящими глазами смотрел на снег у своих ног.
Отошел от ворот, снова вернулся к ним, походил взад-вперед несколько раз. Потом Таня видела, как он махнул рукой и решительно направился к воротам. Но он не распахнул их широко, а чуть приоткрыл, стараясь не скрипеть петлями, и прошел в школу.
Через несколько минут он вышел вместе с Марьей Дмитриевной.
Таня пошла за ними, держась в отдалении.
Марья Дмитриевна была простоволосая, в накинутой на плечи шубейке. Она о чем-то поговорила с Петром Тихоновичем, потом медленно направилась в сторожку Власьевны. Петр Тихонович стоял на одном месте и смотрел ей вслед.