Повесть о Ферме-На-Холме
Шрифт:
Засунув руки глубоко в карманы, упрямо наклонив голову, Беатрикс повернулась и пошла вниз по дороге, сочиняя на ходу телеграмму:
НЕОТЛОЖНЫЕ ДЕЛА ТРЕБУЮТ ВНИМАНИЯ ЗДЕСЬ ТЧК ВЕРНУСЬ КАК ТОЛЬКО ПОЗВОЛЯТ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ТЧК ВЕСЬМА СОЖАЛЕЮ ВАШЕМ ПЛОХОМ САМОЧУВСТВИИ ТЧК ЛЮБЯЩАЯ ВАС ДОЧЬ БЕАТРИКС
Она поежилась, представив себе нагоняй, который ждет ее по возвращении, обвинения в том, что она, неблагодарная дочь, в который раз эгоистически ставит себя и свои желания на первое место. Впрочем, Беатрикс всегда знала, что родители глубоко разочарованы в ней, что она очень далека от их идеала дочери. Так не лучше ли какое-то время терпеть их гнев, чем страдать, без конца переживая собственную горькую обиду?
Она распрямила плечи, подняла голову и ускорила шаг, неожиданно для самой себя заметив, что идет в сторону почты: ноги сами несли Беатрикс туда, куда ее направляло сердце.
Спустя десять минут, вручив текст телеграммы Люси Скид, она вновь шла к Зеленой Красавице, но теперь шаг ее был легок и бодр. Всю свою жизнь она говорила «да» — вплоть до того, что подчинилась требованию никому, кроме членов семьи, не сообщать о своей помолвке с Норманом. И вот наконец она сказала «нет» — и, к своему удивлению, ощутила настоящую радость.
В Зеленой Красавице ей снова пришлось испытать удивление. Войдя в дом, она сообщила миссис Крук о своем возвращении и изъявила желание выпить чашку чая. Затем Беатрикс проследовала в сад, чтобы забрать своих зверюшек, которые весь день провели в загончике у живой изгороди, построенном для них мистером Хорсли. Миссис Тигги-Уинкль и Мопси крепко спали, Джози задумчиво жевала стебелек клевера, а две мыши — две! — тихонько сидели в уголке, любовно поглаживая шерстку друг другу.
— Мальчик-с-пальчик! — воскликнула Беатрикс. — Кто это с тобой?
— Это Ворсянка, — ответил Мальчик. Его глазки блестели, усики возбужденно подергивались. — Местная деревенская мышь, моя невеста — мы обручились. Ворсянка, познакомься, это мисс Поттер. Она о нас заботится.
— Рада знакомству, мисс, — робко сказала Ворсянка, склонив головку.
— Воспитанная мышь в таких случаях делает книксен, — прошептал Мальчик.
— Но я не умею, — ответила Ворсянка.
— Придется научиться, — строго заметил Мальчик. — В Лондоне к этому относятся весьма серьезно. Ханка-Манка приседала очень грациозно.
Беатрикс наклонилась, чтобы получше рассмотреть клетку. «Любопытно, как эта мышь умудрилась сюда попасть?» — сказала она себе, внимательно изучая низ загончика. Разгадка не заставила себя ждать: у одного края она обнаружила узкий, но вполне заметный ход, прорытый под сеткой — через него вполне могла пролезть мышь.
— Ну, это легко исправить, — сказала она вслух, заполнив отверстие землей и утрамбовав ее каблуком. — Хорошо еще, что кролики или миссис Тигги не стали расширять эту дырку. А то убежали бы, и ищи ветра в поле. — Беатрикс открыла дверцу и взяла в руку Джози, которая сонно приоткрыла один глаз и шевельнула усиками, что должно было означать приветствие. — Впрочем, все вы слишком ленивы, чтобы делать подкоп, — сказала мисс Поттер, поглаживая мягкие кроличьи уши. — Да и слишком уж удобное жилище сделал вам мистер Хорсли, чтобы вы захотели из него убежать.
— Конечно, конечно, — подтвердила Джози, и уткнулась носом в руку хозяйки.
Беатрикс снова нагнулась и вытащила из клетки Мопси, намереваясь отнести обеих крольчих в свою комнату. Потом она закрыла загончик и улыбнулась мышам, которые, казалось, наслаждались обществом друг друга. Как бы там ни было, но Беатрикс была рада, что Мальчик нашел себе подругу — ведь он чувствовал себя таким одиноким после смерти Ханки-Манки. Вдвоем они будут счастливы.
19
Берта Стаббс рассказывает все
Берта Стаббс жила в левом из трех примыкавших друг к другу каменных домов, получивших общее название Озерная Поляна и стоявших за околицей у самой деревни. В то утро, заявив о своем уходе из школы, она, кипя от ярости, направилась к себе и занялась тем, что всегда делала, находясь в возбужденном состоянии, — надела передник и принялась стряпать, мыть, чистить и убирать в доме.
Берта, которая славилась на всю деревню как отличный кондитер, затеяла ревеневый пирог, чтобы подать его на ужин своему супругу Генри Стаббсу, для чего извлекла из кладовки горшок с ревенем, заготовленным еще по весне, и банку клубничного варенья, подарок мисс Литкоу, — клубника была из сада Бетти Лич в Бакл-Йит. Пока пекся пирог, Берта замесила тесто для имбирного печенья и поставила на запечек кастрюлю супа из бычьих хвостов. Потом она вымела и вымыла пол на кухне, после чего набросилась на дубовый буфет высотой под потолок — изготовил его и украсил резьбой еще дед Берты, — где хранилась парадная посуда, в том числе синие стаффордширские тарелки, огромное блюдо и пивные кружки в виде толстяка в треуголке, присланные тетушкой из Дувра. Начав с самого верха и постепенно спускаясь до пола, она перемыла каждую тарелку, каждую чашку, каждое блюдце в горячей мыльной воде, тут же подогретой на кухонной печи. И пока вершила свой трудовой подвиг, не переставала сердито бормотать себе под нос: «Да мыслимо ли так поступить с невинным дитем… Нет уж, свой принцип соблюду!.. Назад ходу не дам — считай, с возу упало…».
Берта как раз ополаскивала последнюю тарелку и подумывала наконец присесть и отдохнуть, а то и свалиться недолго, как услышала, что кто-то стучит в кухонную дверь. Створка открылась, и в щель просунулась голова Эльзы Грейп.
— Здравствуй, Берта. — Эльза всегда чуралась церемоний, а потому вошла, не дожидаясь приглашения. Ее сопровождала Табиса Дергунья, черно-рыже-белая кошка покойной мисс Толливер, никогда не пренебрегавшая блюдцем молока в теплой уютной кухне. — Я тут заносила корзину бобов для миссис Причард да и подумала, не зайти ли к тебе поболтать. — Эльза возвела глаза на часы в дубовом футляре, стоявшие в углу. Стрелки показывали четверть четвертого. — Ты что-то рано сегодня из школы вернулась.