Повесть о Габрокоме и Антии

Ксенофонт Эфесский

Когда прибыли на место, Перилай передал разбой­ников в руки тюремной стражи, а Антии стал выказы­вать особое внимание. Был он одинок и бездетен и обладал большим богатством. И вот Перилай просит Антию стать его женой, говоря, что она будет для него всем: и супругой, и возлюбленной, и дочерью. Де­вушка сначала пробовала возражать, но так как Пе­рилай был настойчив и не желал отступить, Антия, боясь, как бы он не стал действовать решительнее, соглашается на брак. Она умоляет ненадолго, дней на тридцать, отложить свадебные торжества и соблюдать это время ее чистоту. Для этого она придумывает раз­ные отговорки, а Перилай всему верит и дает клятву сохранять девушку чистой, пока не пройдет назначен­ное ею время.

14.

Отложив брак, Антия жила у Перилая в Тарсе.

Габроком в это время был на пути в Киликию; вблизи разбойничьей пещеры (он сбился с дороги) юноша встречает вооруженного Гиппотоя. Разбойник подходит к Габрокому, начинает речь приветствием и предлагает идти вместе. "Кто бы ты ни был, юноша, но ты и лицом хорош и на смельчака похож; ски­таешься ты, конечно, не по своей воле, а претерпев какую-то обиду. Давай покинем Киликию и вместе уйдем в Каппадокию и Понт, жкзнь там, говорят, бо­гатая и привольная". Габроком ни слова не говорит о цели своего путешествия и соглашается на уговоры Гиппотоя; они дают клятву быть верными товарищами и помогать друг другу в дороге. Поступая так, Габроком надеялся в этих долгих скитаниях найти Антию. Спутники возвращаются к пещере посмотреть, не оста­лось ли там каких-нибудь запасов, подкрепляют свои силы и кормят лошадей. (У Гиппотоя тоже была ло­шадь, которую он прятал в лесу.)

III.

На следующий день они оставили Ки­ликию и направились в каппадокийский город Мазаку, большой и прекрасный. Там Гиппотой рассчитывал на­брать лихих товарищей и опять заняться разбоем. Пока дорога шла мимо больших деревень, они ни в чем не испытывали недостатка: ведь Гиппотой знал по-каппадокийски, и его принимали как своего человека. На десятый день молодые люди приходят в Мазаку; они поселились неподалеку от городских ворот и решили несколько дней передохнуть.

Однажды, во время трапезы, Гиппотой стал сте­нать и плакать. Габроком расспрашивает о причине его слез. "Длинная это повесть,— отвечал Гиппотой,— и похожа скорее на какую-нибудь трагедию". Габроком попросил рассказать и обещал в свою очередь по­ведать Гиппотою историю своей жизни. И вот (моло­дые люди были одни), начав издалека, Гиппотой расска­зывает о себе:

2. "Родом я из Перинта, что неподалеку от фракий­ских пределов, и принадлежу к уислу самых знатных людей в городе. Ты, конечно, слышал, как славен Перинт и как богаты его жители. Там в молодые годы я полюбил прекрасного отрока. Он был тоже перинтянин, а звали его Гиперант. Я влюбился с первого взгляда, как только увидел его в гимнасии, и с тех пор не знал покоя. И вот, во время ночного торжества, когда справлялся наш перннтский праздник, я подхожу к Гиперанту и умоляю сжалиться надо мной. Отрок, пре­исполнившись сострадания, обещает мне все.

Первыми шагами любви были поцелуи, нежные прикосновения, а с моей стороны—и слезы; потом мы стали находить случаи оставаться друг с другом на­едине: наш возраст избавлял нас от подозрений. Долгое время мы были неразлучны и нежно любили друг дру­га, пока некий демон не стал завидовать нашему счастью.

Из Византия,— Византий недалеко от Перинта,—при­езжает однажды знатный человек, богатый несметно, а потому высокомерный и заносчивый. Звали его Аристо- мах. Едва приехав-, он, словно злое божество послало его мне на погибель, видит нас вместе и влюбляется в Гиперанта, восхищенный его красотой, которая, впро­чем, могла восхитить кого угодно. Аристомах вел се­бя не так, как того требовала благопристойность, а надоедал юноше своей настойчивостью. Когда же по­нял, что из этого ничего не выходит (из-за благосклон­ности ко мне Гиперант никого не хотел видеть), Ари­стомах обратился к его отцу, человеку дрянному и падкому до денег. А тот охотно отдает ему сына под предлогом обучения: Аристомах говорил, что он учи­тель красноречия. И вот, взяв Гиперанта к себе, Ари­стомах сначала держал его взаперти, а потом увез в Византий.

Я махнул рукой на все и последовал за ними; там я пользовался всякой минутой, чтобы быть вместе с Гиперантом, но таких минут было немного—поцелуи для меня стали редки, разговоры почти недоступны: за мной следили рабы Аристомаха.. '

Наконец, не в силах дольше так жить, я решаюсь поехать в Перинт. Я распродал там все свое имуще­ство, собрал достаточно денег и снова вернулся в Ви­зантий. Поздней ночью, вооруженный, я прокрадываюсь с согласия Гиперанта в дом и, найдя спящего рядом с мальчиком Аристомаха, в страшной ярости наношу ему смертельный удар. Пользуясь тем, что все в доме спят, я поспешно выбегаю вместе с Гиперантом. За ночь мы добираемся до Перинта и там, никем не замеченные, са­димся на корабль и отплываем в Азию.

Море было спокойным, пока не показался Лесбос; тут внезапно поднимается буря и опрокидывает наш корабль. Я плыл рядом с Гиперантом и поддерживал его, чтобы облегчить мальчику борьбу с волнами. И все-таки к ночи он не выдерживает, выбивается из сил и гибнет на моих глазах. Я спас только его мертвое тело и похоронил на берегу. Я заливался слезами, Габроком, и горестно стенал над его могилой, а потом, найдя большой гладкий камень, поставил памятник, сложив стихи на смерть бедного отрока:

Юноше славному родом, любезному мне Гиперанту, Памятник горестный я здесь, на чужбине, воздвиг.

Волею демона злого он рано с землею расстался, Бурной волной унесен в моря бездонную глубь.

Больше я решил не возвращаться в Перинт, а пошел через Азию к Великой Фригии и Памфилии. Там; под влиянием тоски и бедности, я на первых порах при­мкнул к разбойничьей шайке, а позже, уже в Киликии, набрал себе товарищей и сам стал главарем. Дела на­ши шли хорошо, пока всех не схватили; а случилось это незадолго до нашей с тобой встречи. Такова моя судьба. А теперь, милый, расскажи мне о своей жизни; видно по тебе, что только горе заставило тебя стран­ствовать".

3. Габроком тогда говорит, что он эфесец, расска­зывает, как он полюбил и женился, вспоминает об ора­куле и о разлуке с родными, о нападении пиратов и их главаре Апсирте, о Манто, о темнице и бегстве из Тира, о встрече с пастухом, о своем пути из Сирин в Киликию.

Слушая эту печальную повесть и плача вместе с Габрокомом, Гиппотой воскликнул: "О мои родители, о родина, которую я больше не увижу, о Гиперант, мой любимый! Ты, Габроком, еще встретишься со сво­ей подругой и обретешь ее вновь, а мне уж не суж­дено увидеть Гиперанта". С этими словами он показал локон юноши и оросил его слезами.

Когда оба насытились плачем, Гиппотой сказал: "В своем рассказе я забыл упомянуть об одном происше­ствии: незадолго до того, как на нас напали, к нашей пещере, вероятно сбившись с пути, подошла прекрас­ная девушка. По годам она была тебе ровесника и тоже назвала Эфес своей родиной. Больше я ничего о ней не узнал. Мы решили принести ее в жертву Аресу, и все уже было готово, как вдруг появились наши преследователи. Я бежал, а что с ней сталось—не знаю. Она была удивительная красавица, Габроком, а одета по-деревенски; волосы у нее золотистые, глаза полны прелести". Перебив его, Габроком закричал: "Это, конечно, моя Антия! Где же она теперь? Что за земля ее приняла? Пойдем, друг мой, назад в Кили­кию—ведь это недалеко, будем искать Антию! Закли­наю тебя душой Гиперанта, исполни свое обещание: пойдем со мной на поиски!" Гиппотой соглашается и обещает сделать все, что в его силах, говоря, что для безопасности в пути придется набрать хоть несколько человек товарищей.