Повесть о спорт капитане
Шрифт:
Сергей действовал молниеносно и совершенно автоматически. Спроси его потом, что он делал, какие применял приемы, он бы не ответил. Всего лишь секунды потребовались ему, чтобы зажать руку, вооруженную ножом, взять нападающего на прием и, подбросив в воздух, с силой швырнуть на землю. Парень коротко вскрикнул и остался лежать неподвижно. Тем временем неудачливый каратист поднялся и снова ринулся вперед. Однако каратэ он явно изучил недостаточно. Сергей скрутил его в одну секунду и, заломив руку, орущего от боли бегом повлек на главную аллею.
Там дело было совсем плохо. Пятеро хулиганов избивали отчаянно защищавшихся школьников. Они орали, грязно ругались, девчонки кричали, где-то вдали слышались милицейские свистки.
Сразу оценив положение, Сергей швырнул «своего» хулигана в кювет и бросился на помощь друзьям. Через минуту он уже разбросал нападавших, а двоих держал в железном захвате. Но тут подоспели милиционеры, дружинники и отвели всех в милицию.
Про того, кто остался лежать в боковой аллейке, забыли. Однако в милиции вспомнили, послали за ним мотоцикл, и тогда-то выяснилось, что, ударившись головой об асфальт, он получил тяжелейшую травму и вряд ли выживет.
В дежурной комнате все притихли, а когда лейтенант спросил: «Кто ж его так?», Сергей, ни секунды не раздумывая, ответил: «Я».
В ту страшную ночь они без конца отвечали на вопросы, писали объяснения…
В последующие дни всех начали вызывать к следователю.
Потрясенный Сергей — узнал, что дружки «потерпевшего», как теперь стал называться напавший на него с ножом верзила, заявили, что Сергей сам бросился на того. В пользу же Сергея никто, кроме Тамары, показаний не дал. Школьники не были подготовлены к таким событиям. Им и в голову не пришло сговориться, хотя все участники драки оставались на свободе. Они просто рассказали то, что было в действительности, что видели своими глазами. А что произошло в боковой аллейке между Сергеем и напавшими на него, они не видели. Свидетельство Тамары против показаний четырех, твердо заучивших свою версию хулиганов не очень-то убедительно.
— Вот и все, — закончил Сергей свой рассказ.
Он смотрел в пространство, в глазах была тоска и обреченность, словно он давно уже все взвесил, со всем примирился.
— А иначе нельзя было? — спросил Святослав Ильич.
— Нет. — Сергей сразу понял вопрос. — Он же с ножом! И другой подбегал. Если б я его не бросил, они б вдвоем вцепились, а тогда за ножом разве уследишь? И потом, Тамара ведь. Он же на нее сначала с ножом-то.
…А теперь шло следствие. Предстоял суд.
И хотя в милиции быстро разобрались, кто хулиганы, кто нет, кто начал драку, но оправдать убийство, пусть и непредумышленное, ничто, разумеется, не могло.
Оставалась слабая надежда: в парке все же были в тот час какие-то люди! Ведь буквально перед самым происшествием школьники встретили парочку, торопливо шмыгнувшую в кусты.
Милиция разыскивала всех, кто мог оказаться в то время поблизости. Через участковых сообщили в домоуправления, но никто не явился.
В школе, в техникумах, на заводе, автобазе, в мастерских, где учились или работали участники драки, запрашивались характеристики. Дошла очередь и до родителей. Дошла вот и до Святослава Ильича Монастырского.
— Почему Тамара до сих пор не пришла к матери, ко мне? — неожиданно спросил Святослав Ильич.
— Я взял с нее слово, — сказал Сергей, не поднимая головы. — Что, у вас с матерью других забот нет?
— Тебе не стыдно, сын?
Сергей не отвечал, только еще ниже опустил голову.
— Мне-то мог сказать…
— Я б сказал, отец, сказал бы. Все готовился. Да вот опоздал.
Святослав Ильич с болью смотрел на сына.
Сергей был хороший мальчик. Отец мог им гордиться. Сергея всегда, с раннего детства окружала какая-то светлая, чистая атмосфера. Он рос веселым. Радостно, с удовольствием учился, имел много друзей и не имел завистников. Когда познал спорт, отдался ему с увлечением. Занимался всем: футболом, хоккеем, легкой атлетикой, волейболом, боксом, пока окончательно не отдал свое сердце борьбе самбо. На вопрос «почему?» отвечал не по-детски обстоятельно: «Во-первых, потому что красиво, мужественно, спорт для парней; во-вторых, полезно: и на войне необходимо, и в жизни в случае чего может пригодиться (эх, если б он знал!); в-третьих, с чисто спортивной точки зрения увлекательно — сколько приемов, всяких тактических комбинаций! Любая схватка интересней, чем футбольный матч».
Тренеры не могли им нахвалиться. В шестнадцать лет — первый разряд! Сергею предрекали блестящую будущность.
За «Эстафету» выступать он категорически отказался: «еще начнут отцом попрекать!». Святослав Ильич поворчал, но про себя одобрил решение, — он поступил бы так же.
И решение сына после восьмого класса перейти в физкультурный техникум тоже одобрил. Когда Сергей сообщил об этом дома, Елена Ивановна заохала. Но Святослав Ильич сказал только:
— Тебе, сын, выбирать. Полагаю, ты все продумал.
Так был решен этот важнейший в жизни Сергея, да, наверное, и любого его сверстника, вопрос. Решен окончательно, хотя и он и его родители подверглись массированному неустанному давлению друзей и школьных учителей.
Святослав Ильич подчеркнуто занял позицию невмешательства.
— Что вы меня уговариваете? Не я восьмой класс закончил. Я бы сейчас с удовольствием за парту сел. Так ведь не мне, к сожалению, Сергею — шестнадцать. Ему жить, ему и решать, где учиться.
Он с тайным удовлетворением наблюдал, как его мальчишка-сын отстаивал свое решение, стараясь, правда, не обидеть школьных учителей.
«Мой характер, не перешибешь», — довольно говорил Святослав Ильич жене. — «Да уж не мой, конечно», — с улыбкой соглашалась Елена Ивановна.
Привычка твердо принимать решения и твердо проводить их в жизнь появилась у Сергея довольно рано. Этим он был обязан отцу. Однако решения свои он, как и отец, принимал «по зрелому размышлению», взвесив все «за» и «против», если подобное определение могло относиться к его возрасту. Святослав Ильич с ранних лет приучал сына к самостоятельному мышлению. Он не указывал: «нельзя», «можно». Он вместе с Сергеем разбирал ситуацию, а потом говорил: «Я бы на твоем месте поступил так, смотри сам». И Сергей смотрел. Разумеется, он почти всегда следовал советам отца. Но с годами начал вносить коррективы, порой и поступать по-своему. Если ошибался, приходил к отцу и честно признавался, что свалял дурака. Святослав Ильич никогда не корил, не торжествовал, не попрекал — мол, говорил же я. Просто разъяснял, в чем сын ошибся.
Так, например, случилось, когда в стране возникло увлечение каратэ. Кое-кто из товарищей Сергея увлекся этим новым видом спорта, стал уговаривать его. Сергей пришел за советом к отцу. Он хотел услышать его мнение.
— Каратэ не спорт, — категорически заявил Святослав Ильич. — Первоклассная система для пограничников, милиционеров, десантников. Спору нет. Но как спорт никуда не годится. Помесь пантомимы и противоестественного боя. Недаром сейчас появилось на сцене столько эстрадных танцев, имитирующих каратэ. Представь себе бокс, где главная задача, как известно, нанести сопернику удар, но где этот удар надо останавливать в нескольких сантиметрах от цели! Это же нелогично. Вместо того чтобы сосредоточить свое внимание на проведении приема, каратист должен все время думать, как бы, упаси бог, не довести этот прием до логического конца, до поражения противника. Бред! Это бесконтактное каратэ, которое допускается у нас. Ну, а контактное вообще опасно для жизни!