Повесть об Остролистном холме
Шрифт:
— Ладно, ладно, — сказала Агнес. — Ты говоришь, там были буквы «Г» и «С»?
— Так говорит Ханна Брейтуэйт, — ответила Лидия. — Констебль видел эти буквы собственными глазами.
— Похоже, так звали владельца трубки, а? — Глэдис вновь заявила о себе. — Это был кто-нибудь по имени Г-что-то С-что-то. Он, видать, и столкнул мистера Хорнби, отчего тот и умер.
— Столкнул! — Эмоции переполняли Агнес.
— Ну да, — подтвердила Глэдис. — А как еще старичок мог оказаться под скалой с трубкой в руке? — Она помолчала, преисполненная значимости момента. — Стало быть, у нас есть подозреваемый, которого зовут Г. С.
— Г. С. — Агнес задумалась. — Знамо дело, это не Тоби Титор. У того первые буквы — Т. Т.
— Тоби Титор? — спросила Глэдис.
— Он прошлой зимой стащил бочонок сидра из сарая мистера Хорнби, и это дело дошло до мирового судьи, — ответила Агнес, сознавая важность этих сведений. — Думаю, Тоби не слишком-то любил старика. — Она помрачнела. — Но уж коли у нас есть буквы «Г» и «С», то мы ищем… Генри Стаббса — он первый приходит на ум. Хотя зачем бы Генри это делать?
— И зачем бы ему вообще лезть на Остролистный холм, — добавила Лидия. — Не шибко-то он любит гулять по округе, вот что я вам скажу.
Агнес понимала, что имеет в виду Лидия. Генри Стаббс, кривоногий и близорукий человечек с песочного цвета бакенбардами, был мужем Берты Стаббс и постоянным посетителем местного бара в «Гербе береговой башни». Он помогал управляться с паромом на озере Уиндермир — кроме дней, следовавших за праздничным разгулом в этом баре, когда Генри, как мягко выражалась его супруга Берта, «лыка не вязал».
Как раз в эту минуту Лили подняла крик, и Агнес, собрав свои покупки, распрощалась с Лидией и Глэдис. Свертки она сложила в коляску рядом с ребенком, туда же поместила корзинку с малиной и, все еще ломая голову над тайной инициалов Г. С., двинулась с коляской к почте. Там она оставила коляску в небольшом цветнике перед домом, а сама присоединилась к очереди, где уже стояли миссис Литкоу, вдова прежнего викария, и Роуз Саттон, жена ветеринара. Двое младших детей Роуз, мальчик и девочка, играли тут же у живой изгороди.
Роуз пришла купить марку и нашептывала через плечо миссис Литкоу, что охотники за барсуками разворошили барсучью нору в каменоломне по соседству с Фермой-На-Холме и при этом уцелел только один детеныш, да и тот с покалеченной лапой. Джереми Кросфилд, — говорила Роуз, — мальчик замечательный, он принес барсучонка доктору Саттону, чтобы тот его вылечил.
— Боже правый, — сказала миссис Литкоу, — до чего мерзкие эти разорители барсучьих нор. Тяжела участь диких животных, люди должны оставить их в покое.
— Что правда, то правда, — согласилась Агнес, присоединяясь к разговору. — Возьмем, к примеру, ловлю барсуков. Это ж против закона, барсуков отлавливать, и капитан Вудкок, как может, с этим борется. А ведь сколько мужчин просаживают на этом деле все до последнего гроша, а потом всей семье целую неделю молока купить не на что.
— Кто следующий? — раздался голос Люси Скид, почтальонши. Вопрос показался Агнес странным, и так было видно, что в очереди стоит миссис Литкоу, а за ней — Агнес. Но Люси всегда старается преувеличить свою важность. Роуз отошла в сторонку, чтобы лизнуть марку и приклеить на конверт, а миссис Литкоу положила на прилавок небольшой пакет. Люси переместила пакет на весы и тут же присмотрелась к адресу.
— Сестре что-нибудь посылаете? — спросила она. — Не те ли серые рукавички, что вы вязали на прошлой неделе? — Люси вечно совала нос в чужие дела и знала о жизни обитателей деревни не меньше, чем они сами, а иногда выведывала кое-что и раньше их, поскольку все письма проходили через ее руки до того, как попадали к адресату.
Впрочем, миссис Литкоу только улыбнулась, а Агнес воспользовалась наступившей паузой и спросила, как бы невзначай:
— Вы, наверное, слышали, что Бена Хорнби столкнули с Остролистного холма?
— Шиллинг и шесть пенсов, — сказала Люси, обращаясь к миссис Литкоу. — Не иначе вы с рукавичками положили туда чего-нибудь еще, по весу-то судя. Уж не баночку ли сливового варенья? — Глаза у Люси загорелись, и, пока миссис Литкоу отсчитывала монеты, она сделала шаг в сторону, чтобы взглянуть на Агнес. — Ясное дело, слышали, миссис Льюэллин. Это же надо такому случиться! Ужас!
— Столкнули? — Миссис Литкоу оглянулась и недовольно посмотрела на Агнес. Ее седоватые волосы были аккуратно убраны под соломенную шляпу с широкими полями. — Поверьте, Агнес, не стоит распространять слухи, пока нам не известны все факты. Дознание по этому делу начнется не раньше, чем через неделю, и…
— Да его ж столкнули, миссис Литкоу! — прервала ее Люси. — Мне сама миссис Дженнингс говорила, а всем известно, что мистер Дженнингс там был, когда в руке Бена Хорнби нашли глиняную трубку с буквами «Г» и «С». — Она слегка вздрогнула, как бы представив себе эту страшную, вызывающую невольную дрожь картину насильственной смерти. — Стыд и срам, скажу я вам, это куда ж мир катится? — И, не дожидаясь ответа, Люси застрекотала дальше: — Это все чужаки, больше некому. Повадились сюда ходить, по холмам шляются, заполонили все дороги, всю округу, через заборы лазают, ворота за собой нипочем не закроют, коровы вон по всей деревне бродят, спасу нет. Я своими ушами слыхала, как старина Бен клял гуляк этих на чем свет стоит, вот на этом самом месте, где вы сейчас, чтоб мне провалиться. Да чего там, в последний раз дело было всего-то два дня назад.
— За что ж он их клял? — спросила Роуз Саттон, протягивая Люси конверт с наклеенной маркой, чтобы та положила его в холщовый мешок с почтой. Потом повернулась к дверям взглянуть на детей. — Джейми Саттон, — строго сказала она, — не крутись возле коляски. Разбудишь внучку миссис Льюэллин — получишь подзатыльник.
— С Лили все в порядке, Роуз, — поспешила вмешаться Агнес. Ей было невтерпеж услышать, что ответит Люси. — Так чем же был недоволен Бен Хорнби, Люси?
Довольная завоеванным вниманием аудитории, Люси бросила конверт Роуз в мешок, за ним последовал пакет миссис Литкоу. Затем, прежде чем ответить, она выровняла пачку бланков и на долю дюйма передвинула вправо перо и чернильницу.
— А тем был он недоволен, что эти чужаки из Манчестера забрались на Остролистный холм да и оставили его ворота открытыми, — сказала Люси. — Такое Бен молча снести не мог. «Я такое молча сносить не стану, миссис Скид, — вот что он сказал мне. — Они у меня попляшут, попомните мои слова». Так и сказал, слово в слово. — Люси сделала паузу и добавила: — Хотите знать мое мнение, как было дело? Старина Бен увидел, что кто-то из этих молодчиков открывает его ворота, и задал ему взбучку, а тот его и убил.