Повесть об Остролистном холме
Шрифт:
И вот, пока леди Лонгфорд и мисс Мартин пили чай и рассказывали Димити Вудкок про доктора Гаррисона Гейнуэлла, Кэролайн стремительно летела по тропинке, огибающей Кукушкин лес. Дадли она не взяла — тот был слишком толстым и медлительным и всякий раз недовольно рычал, когда его пытались вывести за пределы сада. Через несколько минут она уже карабкалась вверх по крутому каменистому склону Остролистного холма, на вершине которого в незапамятные времена пастухи сложили из камня крошечную хижину, чтобы укрываться от дождя и снега. Чуть ниже этого убежища в склоне виднелся старый заброшенный вход
Кэролайн села на обогретый солнышком камень у барсучьей норы и первым делом написала все буквы алфавита. Теплый июльский ветерок шевелил влажные прядки на лбу девочки. Около каждой буквы она изобразила другую букву или значок, призванный заменить настоящую. Вместо «М» теперь будет «А», вместо «Б» она станет писать «Е», роль буквы «С» возьмет на себя «№» — и так далее. Конечно, понадобится какое-то время, чтобы выучить новый алфавит, но Кэролайн отличалась сообразительностью и на память не жаловалась. А на тот случай, если память ей все-таки изменит, в кармане она станет носить ключ к шифру. И не будет с ним расставаться. Теперь, если кто-то и найдет дневник, нипочем не раскроет ее тайну.
Время от времени Кэролайн поглядывала на долину ручья Уилфин-бек — там, далеко внизу, на полуденном солнце посверкивала серебряная нить ручья. К Тидмарш-Мэнору, который она могла видеть слева, Кэролайн не питала особой приязни. В этом хмуром уродливом доме, полном злобы, ей доводилось просыпаться среди ночи оттого, что свирепый ветер громыхал ставнями и завывал в трубах. Но Кэролайн любила окружающие холмы и пастбища с разбросанными там-сям овцами — безмятежность этого пейзажа напоминала ей родину. Правда, здесь горы были куда ниже, да и вся местность не такая дикая, как в Новой Зеландии, и все же красота Озерного края не оставляла девочку равнодушной.
С того места, где она сидела, Кэролайн могла видеть сланцевую крышу и белые стены фермерского дома, где жил мистер Хорнби, и дорогу к Кукушкину лесу, которая вилась вдоль Овсяного хребта на противоположном берегу ручья Уилфин-бек. Отсюда она сможет заблаговременно заметить возвращающийся фаэтон и успеет добежать до дома, опередив бабушку и мисс Мартин.
И тут Кэролайн увидела повозку, которая поднималась по этой дороге со стороны деревни. Когда повозка приблизилась, девочка убедилась, что это вовсе не сверкающий черным лаком фаэтон леди Лонгфорд, а простая зеленая телега, запряженная вороным конем. В этот момент за спиной Кэролайн раздался шум — кто-то неловко задел ногой камень. Она резко обернулась.
— Это всего лишь я, — сказал Джереми Кросфилд. — Я тебя не напугал?
— Разве чуть-чуть, — ответила Кэролайн и вернулась к своей работе.
Джереми был ее ровесником, хотя казался старше благодаря своей серьезной манере вести разговор. Он-то и показал Кэролайн пастушью хижину и барсучью нору, не говоря уж о местах, где растут лучшие грибы и самая сладкая ежевика. Похоже, Джереми, которого она повстречала во время одной из своих вылазок за пределы сада, знал почти все почти обо всем, и это придавало ему особую ценность в глазах Кэролайн. Он жил со своей тетушкой Джейн в домике близ ручья Канси-бек и всегда носил с собой альбом, в котором рисовал разных животных.
Само собой разумеется, ни бабушка, ни мисс Мартин понятия не имели о Джереми — у Кэролайн хватало ума не упоминать об их знакомстве. Узнай они об этом, ей тут же запретили бы с ним встречаться. Кэролайн дали понять, что деревенские дети стоят «ниже» ее на общественной лестнице, и это показалось ей до смешного старомодным и глупым. Дома, в Новой Зеландии, она ничем не отличалась от других детей на овцеводческой ферме, а здесь, у бабушки, ее многое злило и раздражало, в том числе и то, что одни люди почему-то считались выше других.
Из холщовой сумки за спиной Джереми вынул подзорную трубу.
— С этой штукой лучше видно, — сказал он, кивнув в сторону повозки на дороге.
Кэролайн отложила дневник и прильнула к подзорной трубе. У лошади на морде виднелось белое пятно, а в зеленой телеге сидел темноволосый мужчина в серой рубахе с закатанными рукавами. Рядом бежала собака темно-красной масти.
— Это мистер Чанс со Старой фермы, она дальше по дороге, за Остролистным холмом. А пса зовут Перец. — Джереми улыбнулся. — Хозяин назвал его так, чтобы все думали, будто он злой и кусается, но, по правде, это славная псина.
Кэролайн бросила завистливый взгляд на трубу и протянула ее мальчику.
— Новая?
— Мисс Поттер подарила, хозяйка Фермы-На-Холме. Я ее увидел, когда она рисовала лягушек для своей книги. Тетя говорит, она знаменитая писательница, сочиняет книжки для детей. Ну, для малышей, — уточнил Джереми и снова улыбнулся. — Вот бы мне так рисовать лягушек. — Он взглянул на дневник. — Ты писала, не стану тебе мешать. — Из той же сумки он вытащил карандаш и блокнот. — Я вообще-то пришел рисовать, но хотел рассказать тебе про здешних барсуков. Они живут в каменоломне рядом с нашим домом.
— Ну, рассказывай.
В Новой Зеландии барсуков не было, но Джереми нарисовал этого зверька, когда привел ее к барсучьей норе на Остролистном холме.
— До них добрались охотники, то ли вчера, то ли позавчера, — сказал мальчик без всякого волнения в голосе. — В норе никого не осталось. Барсучата, я думаю, погибли, а барсучиху взяли для приманки, чтобы ловить барсуков.
— Зачем это? — недоуменно спросила Кэролайн.
Джереми заговорил со знанием дела.
— В специальную яму или в большой ящик с барсуком сажают собаку, и они бьются насмерть, а зрители делают ставки на победителя.
Кэролайн вздрогнула.
— Как жестоко!
— Очень жестоко, — гневно сказал Джереми. — И противозаконно. Да только никому дела нет. Ведь это всего лишь барсуки, а фермеры их не любят, потому что они таскают зерно из амбаров и овощи с огородов. Вот все и делают вид, будто ничего не происходит. — Он вздохнул. — Тут уж ничего не поделаешь. Ты прости меня, зря я тебе все это рассказал.