Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
— Сынок! — радостно воскликнул Анатоль Максимович, — Ты наградил меня облегчением духа. За что большое тебе и человеческое спасибо.
— Пожалуйста! — великодушно ответил Тим.
— Толстушками, — объяснил Анатоль Максимович, — мы, пилоты-звездонавты, называли этот данный конкретный тип космического вегикела. По причине их несколько необычной для космических средств формы. Обрати внимание — у нее никакой талии нет.
— Я помню, — ответил Тим. — Я просто сразу не подумал, что толстушкой ты зовешь этот вегикел. Я просто забыл, так что извини меня, папа, за мою невольную резкость.
— Но это еще не все, — продолжал Анатоль Максимович. — Теперь я хочу, Тим, чтобы ты ответил на мой вопрос следующего содержания. Скажи-ка мне, Тим, что делает здесь этот вегикел?
— Он отпилотирован сюда, чтобы стать подарком тебе к твоему дню рождения.
— Правильно, — похвалил Тима Анатоль Максимович, — именно это я и расслышал. И чтобы окончательно проверить свою догадку, я задаю тебе, сынок, еще один вопрос. Не удивляйся, Тим, этому вопросу, даже если он покажется тебе в высшей степени странным. Я хочу понять, сынок, верно ли я понял своей не очень здоровой головой, что вот этот вот вегикел, который мы с тобой оба видим стоящим на Большом Пустыре, и который ты, по твоим словам, подарил мне на мой день рождения — верно ли я понял, сынок, что вот этот вегикел теперь мой? Или моя голова все-таки не очень здорова?
— Папа, — твердо ответил Тим, — ты не ошибаешься. Этот вегикел теперь твой. Хотя я понимаю, что насчет твоей головы могут быть самые различные мнения. Но уверяю тебя, папа, что ты можешь взойти на этот вегикел и отправляться куда хочешь согласно своего желания.
Тогда Анатоль Максимович решил, что этот чудесный вегикел ему снится вместе с Тимом, и решил немного соснуть в надежде прибавить своей голове здоровья. Он закрыл глаза и немного пообмяк, так что Тиму пришлось Анатоль Максимовича рукою придерживать от падения. Однако Анатоль Максимовичу что-то не спалось и он снова открыл глаза.
— Верно ли я тебя понял, сынок? — спросил он Тима еще раз.
— Верно, — еще раз подтвердил Тим, вежливо улыбаясь.
— Она моя?
— Он твой.
— И я могу взойти?
— Можешь.
— Согласно моего желания?
— Согласно.
Анатоль Максимович укрепился на своих ногах, еще немного пообдумывал ситуацию, а затем, очень внезапно, начал проявлять повышенную активность. Он вырвался из рук Тима, быстро побежал к вегикелу, затем так же быстро вернулся к Тиму и стал с бешеной скоростью трясти ему руку, потом опять побежал к вегикелу, но на полпути резко остановился и замотал головой.
— Тим! — закричал он. — Я не могу взойти на борт своей… своего вегикела в таком состоянии, в каком я нахожусь сейчас! Я не хочу, чтобы она при первом свидании познала меня таким, как я есть сейчас. Отнеси меня домой, Тим, положи меня в холодную воду и полощи, пока пары спиртного не выйдут окончательно из моей головы, которая все-таки не так здорова, как я хотел бы, чтобы она была здорова в такой момент.
— Да пожалуйста, — ответил Тим. — Я, папа, могу сколько угодно таскать тебя туда-обратно, хотя если ты поинтересуешься моим мнением, то это все никому не надо. Я предвидел возникшую ситуацию и захватил с собой такие специальные таблетки, которые, как выпьешь, так всю нетрезвость из тебя сейчас же выводят. Вот посмотри!
И он протянул отцу ладонь, наполненную маленькими зелененькими шариками.
— Тим! — громко закричал отец. — Зачем ты меня опять раздражаешь, Тим, этими твоими таблетками?! Разве ты не знаешь, что таблеток я не люблю и что они на меня никогда не действуют?
— Но, папа, это очень эффективные таб…
— Не смей, сынок, говорить со мной о таблетках в такой момент, когда мне на день рождения подарили Толстушку! Лучше неси меня, куда я тебе сказал и положи меня в холодную воду, чтобы я даже никогда и не слышал об этих твоих таблетках!
— Пожалуйста! — сказал Тим и, пожав плечами, приготовился отнести отца туда, куда он ему сказал. Но тут Анатоль Максимович опять закричал:
— Тим, сынок, не уноси меня отсюда. Это слишком долго. Я лучше попробую сам, без таблеток и холодной воды. Поставь меня обратно на ноги.
И опять послушался Тим. Он поставил Анатоль Максимовича обратно на ноги и сказал:
— Как хочешь, папа. Но я бы тебе все-таки посоветовал.
— Нет. Я сейчас просто поднатужусь и протрезвею. Вот увидишь. Раз такое событие.
— Папа, — предупредил его Тим. — Так не бывает в жизни, чтобы человек просто поднатужился и только от этого протрезвел. Я бы посоветовал тебе…
Но Анатоль Максимович в раздражении отмахнулся и, не сводя глаз с вегикела, начал поднатуживаться.
И протрезвел.
Тим удивленно развел руками и сказал Анатоль Максимовичу:
— Теперь, папа, ты можешь, не стыдясь, всходить на свой собственный вегикел, который я тебе к твоему дню рождения подарил.
И глядя прямо перед собой совершенно трезвым взглядом, ступая совершенно трезвыми шагами, Анатоль Максимович взошел на вегикел и совершенно трезвым голосом произнес:
— Здравствуй, Толстушка! Я твой новый хозяин.
На что вегикел ответил ему несколько недовольным тоном:
— Здравствуй, Анатоль Максимович. Надеюсь, ты не собираешься управлять транспортным средством, в нетрезвом состоянии находясь?
— Собираюсь, — агрессивно подтвердил Анатоль Максимович. — Тем более, что я сейчас поднатужился и поэтому трезв.
— Советую тебе, Анатоль Максимович, — ответил на это вегикел мужским голосом, что было нарушением субординации, потому что, если уж к тебе, как к женщине обращаются старшие по званию, то и будь любезен как женщина отвечать. — Советую тебе, Анатоль Максимович, принять в таком случае отрезвительные таблетки. Вот эти.
К Анатоль Максимовичу откуда ни возьмись подкатил маленький такой хрустальненький столик, а на нем тарелочка, а на тарелочке две красных горошинки, точь в точь такие, какие Анатоль Максимовичу незадолго предлагал Тим. Только разве что красненькие.
Анатоль Максимович, несмотря на то, что трезв был только благодаря исключительной выдержке и натуге, очень хорошо понимал, что с вегикелом, на котором ты собираешься куда-нибудь пилотировать, лучше всего никаких отношений не портить и даже наоборот — всячески их поддерживать. Старые это были машины. И капризные. У Анатоль Максимовича всегда в запасе был припасен для Тима десяток-другой историй по их поводу. Анатоль Максимович хорошо знал, что вегикел свой надо как следует изучать и любить, и ни в коем случае не ссориться, разве что совсем уж припрет. Поэтому Анатоль Максимович ссориться с вегикелом из-за какого-то голоса или, там, таблеток не стал, а наоборот, благодарно улыбнулся и таблеточку в рот принял. И еще спасибо, хитрец, произнес вегикелу.