Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
И все поглядели на Анатоль Максимовича грустно и виновато.
Все, кроме Марии, которая с самого пробуждения находилась в настроении, невозможно стервозном.
— Вот он, твой папашечка родименький! — заявила она своему мужу Тиму своим самым вызывающим тоном. — В этом он весь, я тебе давно говорила, а ты не слушал. Ты кого угодно слушаешь, только не меня.
— Помолчи, — тихо, но внушительно попросил Тим.
Но Мария совсем не собиралась молчать. Глаза ее метали молнии, губы, обычно полные и даже в чем-то влекущие, сузились до размера двух белых линий.
— Ты мне
— Помолчи об отце, Мария, — попробовал остановить ее Тим.
— Не помолчу, — категорически пообещала она. — Папаша твой, Анатоль Максимович, представляет собой ни на что не годное человеческое животное, которое пьет, пьет, пьет, всех куда-то на авантюры какие-то невозможные отвлекает, а потом обманывает.
— То есть как это я обманываю? — спросил Анатоль Максимович, который при первом звуке марииного голоса приказал себе терпеть и молчать, но тут не выдержал.
— Да ладно, пап, не слушай ты ее, — попробовал урезонить отца Тим.
Мария, между тем, демонстрировала намерение войти в раж.
— Вот так и обманывает, — ответила она Анатоль Максимовичу, для большей презрительности обращаясь к нему в третьем лице. Всех завел, всех обнадежил, а как только до дела дошло, сразу и в кусты.
— То есть как это я обманываю? — переспросил Анатоль Максимович с возмущением в голосе и на этот раз несколько громче.
— У него, видите ли, планета, где ему все можно, продолжала Мария идти по пути своего гнева. — Даже Аскольду понятно, что не может быть такой планеты на свете. Потому что если бы была такая планета на свете, то мы все на том свете давно бы уже были. Где ему все можно, ну надо же!
— Мария, твоего же здоровья ради прошу, чтобы ты, пожалуйста, помолчала, — воззвал к ней Тим еще один раз.
А где-то издалека раздался протестующий возглас Аскольда:
— Нет, ну почему если что плохое, то сразу Аскольд?
Но вопрос его остался без прямого ответа, потому что снова вклинился Анатоль Максимович. От обиды и возмущения его голос уже гудел.
— Я вот все-таки узнать хочу и получить ответ на мой же вопрос, как это то есть я обманываю. И, спрашивается, кого?
— Да меня, меня, меня! И мужа моего Тима, его, между прочим, сына обманывает папашечка твой, А-на-толь Мак-си-мо-вич! — возразила на это Мария голосом стервозным до крайности.
— Погоди, Мария, — сказал ей на это ее муж Тим. — Очень тебя прошу погодить. Хочу тебе заметить, Мария, что меня никто не обманывал. Просто так сложились жизненные обстоятельства нашей жизни. И если ты еще хоть единый звук…
— Значит, получается, — горестно заключил Анатоль Максимович, — что я своего родного сына и обманул, который. Который мне подарил этот вегикел на день моего рождения с риском для своей жизни и, соответственно, свободы поведения. Значит, по-твоему, Мария получается, что я его обманул.
— А также его знакомых и родственников его знакомых, которые ему, папашечке твоему, Тим, безоглядно поверили, — в свою очередь добавила ему остервеневшая до ультразвука Мария.
Тим, неожиданно для всех присутствуюих и к их общему, глубоко в душе упрятанному, разочарованию, решил не педалировать конфликт, а вести себя в высшей степени увещевающе.
— Дорогая моя Мария, — сказал он, прервав ее очередной визг, чему Мария не очень обрадовалась, — моя любимая, можно сказать, жена! Интересуюсь выяснить, неужели ты и вправду не рада, что мы возвращаемся с тобой в наше с тобой гнездышко, чтобы продолжить безоблачное существование на Аккумуляторной Станции? Неужели ты и вправду хочешь направляться на какую-то неизвестную тебе планету, которая называется Планета, Где Все Можно, которая, по твоему глубокому убеждению просто-напросто не существует, а является бредовым видением папы моего, Анатоль Максимовича?
— И правда! — со своей стороны добавил к этому Анатоль Максимович.
— Нет! — очень решительно ответила своему мужу Мария. — Я на эту планету не хочу совсем. Но мне за общество жалко. Чтоб не обманывали какие-то! Планета, где ему все можно! Ха-ха! Да все бы уже и поумирали, если б ему все можно было! Руки коротки, что все можно! Придумал и другим голову дурит. А как до дела дошло…
На что Анатоль Максимович незамедлительно отреагировал:
— То есть как это я обманываю!
И в голосе его слышалось крайнее возмущение.
— Да не обманываешь ты никого, пап! — ответил Тим. — Все же понятно.
— То есть как это я обманываю! — еще раз задал свой вопрос Анатоль Максимович, задавая вопрос.
На что ему ответили хором все, кроме Марии:
— Никак, Анатоль Максимович дорогой.
И только одна Мария продолжала стоять на своем.
Она стояла там до тех пор, пока Анатоль Максимович, уязвленный до крайности, ответил им всем:
— А раз так…
Он им ответил всем, до крайности уязвленный, и никто не посмел ему возразить:
— А раз так, то хочется вам или не хочется, а вы, черти, увидите Планету, Где Все Можно. Максим!
— Й-есть, сэр! — ответил вегикел.
— Домой отменяется. Идем по ранее указанному маршруту. И чтоб никаких домой!
Всем отчетливо послышалось, что вегикел щелкнул каблуками и отрапортовал в смысле «Яволь, группенфюрер!».
Новый поворот дел не слишком обрадовал компанию, если, конечно, не считать Тима, который отреагировал реакцией «Молодец, папка!». Мария, несколько порастеряв изрядно прикопленную стервозность, даже присела от огорчения, хотя там, где она стояла, присаживаться было совсем некуда. Остальные отреагировали хоть без восторга, но послушно, потому что антиалкогольные таблетки вегикел им не предложил.
— И прежде чем я уединюсь со своим вегикелом Максимом, чтобы с моей помощью подсказать ему правильный путь к нашей с вами дестинации, то бишь к тому направлению, которое единственно верно, я хочу, дорогие друзья — воскликнул с воодушевлением Анатоль Максимович, злобно, впрочем, глядя на жену своего сына Марию, — я хочу, дорогие мои друзья, объяснить вам, почему вам так повезло, что вы из своего затхлого поселка (слово «поселок» Анатоль Максимович выделил максимально презрительно) вдруг попали в путешествие по Глубокому Космосу!