Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
— Во-о-он!
Все сразу подошли к Анатоль Максимовичу и стали его сильно жалеть. И от их жалости обмяк Анатоль Максимович, и отхлебнул из бутылок, и пожаловался им на полную потерю глубинного чутья. Анатоль Максимовича успокоили, сказав, что это от абстиненции и что надо ему еще из бутылок немножечко отхлебнуть. Что он тут же, из желания восстановиться, и отхлебнул.
Тут вегикел сказал:
— Анатоль Максимович и его гости, — сказал он тут, — Еще раз хочу известить вас об угрожающей нам опасности затеряться в необозримых глубинах Глубокого Космоса и потому не производить больше экспериментов по быстрейшему достижению цели, в которую, кстати, я не очень-то и верю. Я предлагаю вам всем, во имя вашей же безопасности, передать все управление мне, а я, в свою очередь, включу реверсивный режим и пойду по нашим же следам, пока мы не попадем на Аккумуляторную Станцию или, если уж вам так заблагорассудится, в границы Обитаемого Ареала. Потому что еще один такой скачок и я за последствия не ручаюсь.
— О, времена, о, ндравы! — воскликнул на это Анатоль Максимович, предварительно из бутылок еще разок отхлебнув. — Нас учит автомобиль! Он говорит нам, чистокровным людям, что нам делать, а мы покорно следуем его приказаниям из-за нашей собственной немощи. А? Я говорю на это! Включай еще раз первый режим, вегикел, подло тобою выключенный и строго следуй моим приказам, возражениями меня не гневя!
И снова в комнате управления воцарилась полная темнота.
На этот раз темнота была действительно полная и даже в чем-то страшная, но Анатоль Максимович вглядывался очень старательно и преуспел, увидав слева какие-то плавающие круги.
— Туда, вегикел! — приказал он, для верности показывая рукой. — Здесь! Шесть — один — ноль — пять — восемь и попробуй только не понять то, что я тебе приказал!
— Здесь?!! — акцентируя невероятное удивление, спросил вегикел. — Но здесь же ничего нет.
— Исполняй!
— Ну, — умывая руки, сказал вегикел, — раз вы так хотите… — Однако на середине фразы он вдруг был прерван Аскольдом.
— Ой, простите меня, пожалуйста, ой, вы подождите немножечко, — сам своей смелости изумляясь, сказал он, — но вот вы, пожалуйста, если можно, спасибо, чуть-чуть правее подайте. Мне кажется, я вот просто так чувствую, что это будет вернее.
При этих словах вегикел хмыкнул с явственным оттенком презрительности, а Анатоль Максимович приготовился как следует возразить, но тут на сцену выходит Тим, который, помирившись с Марией и для большей верности ее за плечи обняв, как раз в этот момент появился в комнате управления.
— Нет, — своим глубоким голосом сказал и даже провозгласил он. — Надо не просто чуть-чуть правее, а еще чуть-чуть и самую капелечку на запад, я сам скажу, когда надо произвести манеувр.
И если на слова Аскольда Анатоль Максимович собирался интенсивно возражать, то на желание своего сына Тима самолично провести манеувр ответил полным согласием и восторгом.
— Скажи, Тим, у тебя что — чутье? — спросил он.
— Папа, да. — опять же глубоким голосом ответил ему Тим, гордо обнимая Марию, почему-то молчащую безо всякой злобы. — У меня чутье. Я так чувствую.
— Вот кем мой сын будет — звездонавтом первого класса! — заявил в качестве реакции Анатоль Максимович и еще раз отхлебнул из бутылок.
— А я? — поинтересовался Аскольд. — Буду ли я тоже звездонавтом первого класса, как вы думаете, Анатоль Максимович?
Но Анатоль Максимович не обратил внимания на его вопрос.
— Максим! — провозгласил и даже приказал он. — Этот манеувр проведет мой сын Тим.
И Тим скомандовал Максиму совершить прокол пространства-времени, и когда оно прокололось, Максим произнес:
— Хм! Ваш сын, Анатоль Максимович, очень удачно произвел манеувр.
Вот так, случайно и невзначай, находят свое место в жизни большие таланты.
Вместо полной темноты первого режима пространство вокруг них тускло поблескивало разноцветными, хотя и довольно бледными, пятнышками. Тим переполнился чувствами и еще крепче обнял Марию, отчего та немножечко хрустнула, ни слова, впрочем, не возразив.
В обстановке полного восторга и обожания Тим, который очень много от отца знал о проколах, провел еще три-четыре манеувра, в результате которых вегикел наконец выбрался в пространство, сплошь обступленное ногой человека. Максим сообщил координаты, Анатоль Максимович, сильно прищурившись, обнаружил несколько хороших привязок и сообщил:
— Вот теперь добраться до Планеты, Где Все Можно — сущий пустяк. Максим, я передаю тебя в хорошие руки, которые за считанные проколы приведут нас к желанной цели. Значит так, Тим. Доберешься вон до того облачка, за ним налево два прокола по шестьдесят, а потом ищи во втором режиме рыжую майку. Это мой тайный и очень секретный знак. А я пойду отдыхать, потому что сегодня я уже утомился.
Допив из бутылок, Анатоль Максимович отправился в свою спальню на заслуженный отдых, однако отдохнуть ему так и не удалось.
Во-первых, из-за того, что хотя Тим и обладал ярко выраженным глубинным чутьем, однако практических навыков управления вегикелом у него не было и он нуждался в мудром руководителе. Вегикел же, со своей стороны и одновременно в свою очередь, на что-то, совершенно никому не понятное, обиделся и со своими советами к Тиму не приставал. Мол, пожалуйста, Тим Анатольич, распоряжайтесь, а мое дело выполнять и мне глубоко наплевать, Тим Анатольич, на то, что у вас получится в результате.
А в результате Боб Исакович при каждом проколе (их на самом деле получилось не три-четыре, а больше десятка) изводил килограммы антиблевательных таблеток, предупредительно вегикелом ему предлагаемых. Анатоль Максимович таблеток не просил, потому что считал, что таблетки на него не действуют, однако всякий раз в груди у него что-то глухо и болезненно екало, после чего он мучительно просыпался. И чтобы уснуть по новой, Анатоль Максимович дополнительно отхлебывал из бутылок. При полном и неодобрительном молчании со стороны вегикела. Поэтому на следующем проколе Анатоль Максимович просыпался еще более мучительно и стонал.
Когда же Тим добрался наконец до желтой майки, указанной Анатоль Максимовичем в качестве ориентира (она оказалась не то чтобы желтой, а скорей красноватой, но на ней большими буквами было написано: «Секретный знак»), Тиму пришлось бежать к отцу за дальнейшими указаниями.
Анатоль Максимович к этому времени был уже значительно отхлебнувши и перестал очень хорошо оценивать окружающую действительность. Также и его речь стала недостаточно разборчивой для четкого понимания, поэтому Тим вынужден был, даже после консультаций с невероятно официальным вегикелом, вновь и еще раз вновь обращаться к Анатоль Максимовичу за указаниями и для того его еще раз мучительно пробуждать.