Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
Анатоль Максимович такому отдыху был не слишком-то рад и в конце концов распрощался с мыслью хоть немножечко отоспаться. Он был очень зол, но никак не мог определиться с тем, на кого. Для начала он немного поругался с Марией, которая ругалась с ним молча, но от того еще оскорбительней. Потом он попробовал пристать к Тиму, но Тим только отмахнулся, потому что ему куда интересней было с вегикелом, пусть даже и таким официально настроенным. Перепробовав по очереди конфликтные беседы с Аскольдом (изгнанным из комнаты управления за неуместные хихикания при виде оставленных Анатоль Максимовичем секретных знаков) и Бобом Исаковичем, но не преуспев по причине их моментального испуга и убегания, Анатоль Максимович остановился на тоже очень нетрезвом Проспере Маурисовиче, который грозно выражал свое неудовольствие тем, что на нем остановились, и пытался из-под Анатоль Максимовича без потерь выбраться, в результате чего оба свалились на диван и продолжали беседу там, крепко обнявшись.
Во время этой беседы их потревожил Тим, который вышел из комнаты управления чем-то необычайно взволнованный.
— Отец! — необычайно взволнованным голосом воскликнул он. — Там, впереди, Черная Дыра, очень похожая на ту, о которой ты говорил!
Не сразу ему удалось прервать увлекательную, но не очень разборчивую беседу отца с Проспером Маурисовичем, который почему-то настойчиво называл Анатоль Максимовича женским именем Сгалуфа. Но если человек упорен в достижении цели, у него получается все.
Анатоль Максимович туманно посмотрел на своего сына и спросил:
— Ты меня звал, сынок?
— Да, папа, — в который раз воскликнул Тим с волнением уже несколько попритихшим, но зато раздраженно. — Я хотел сказать тебе, что впереди находится Черная Дыра, похожая на ту, о которой ты говорил.
— Дыра? — переспросил Анатоль Максимович.
— Дыра, — подтвердил Тим.
— Черная Дыра? — переспросил Анатоль Максимович.
— Черная, — подтвердил Тим.
Анатоль Максимович немного помолчал, затем задал сыну свой следующий вопрос.
— Скажи, Тим, — произнес он довольно внятно и с подозрительным выражением глаз, — эта Дыра, она что, совсем черная?
— Нет, папа, она черная не совсем, — ответил Тим с нарастающим торжеством в голосе. — Она похожа на ту, о которой ты мне столько раз говорил. Она с теми самыми кружавчиками по ободку.
— С кружавчиками? — еще подозрительнее спросил Тима его отец Анатоль Максимович.
— С ними, — провозгласил Тим и протянул своему отцу руку — мол, пошли, покажу.
И бросив Проспера, Анатоль Максимович резво вскочил на ноги, будто и не пил совсем, а только чуть за компанию пригубил. Лицо его, правда, было той же безобразной для глаза мордой, какую он имел всегда после неумеренного приема спиртных напитков, хотя взгляд, только что безжизненный и тусклый, стал реактивен и устремлен.
— Пошли, сынок, — сказал он Тиму еще не совсем податливыми губами. — Мне надо посмотреть самому.
И они торопливо скрылись.
— Что это они про дыру? — тревожно спросил Аскольд. — Я что-то не понимаю.
Проспер Маурисович в ответ прохрапел мелодию, а Боб Исакович в качестве ответа на вопрос Аскольда начал рассказывать новый анекдот.
— Встречаются в баре комконовец и Странник, — сказал Боб Исакович. — Тут Странник и говорит: «Послушай, комконовец, а почему ты такой дурак?». Нет, он не то начал спрашивать. Это в конце про дурака было…
— Вот такова вся наша жизнь, — очень внятным голосом зареагировал Проспер Маурисович и собрался было прохрапеть еще одну мелодию, как вдруг из комнаты управления раздался хриплый и страшный рев.
— Что еще там такое? — встревоженно спросили друг друга друзья и пошли смотреть, что там такое.
Зайдя в комнату управления, они быстро поняли, что ревел Анатоль Максимович в качестве радостного возгласа.
— Она! — топая ногами, ревел Анатоль Максимович. — Сынок, это она самая! Я уж и не ждал увидеть ее! Тимка, сейчас мы с тобой увидим самую настоящую Планету, Где Все Можно! Ты не верил, а теперь вот она тебе, прямо перед твоим носом!
— Ну, — со скепсисом в голосе заметил на это Тим, — пока передо моим носом Черная Дыра. Простая Черная Дыра, пусть даже и с твоими кружавчиками. А это значит, папа, что нам следует незамедлительно провести еще один манеувр, чтобы ненароком не попасть в смертельное поле ее невозможно сильного притяжения.
— Ничего ты не понимаешь, Тим, — очень громко и взволнованно проревел в ответ Анатоль Максимович. — В нашем деле ты еще, хоть и талантливый, но совсем-таки новичок и потому не понимаешь, что никаких манеувров производить не надо, а надо просто переть на нее и все. Только с умом переть, потому что штука эта очень опасная.
— Экхм! — сказал в этот момент вегикел. — Я бы вам все-таки не советовал, Анатоль Максимович, кончать со своей жизнью подобным образом. Я-то ладно, однако оглянитесь — вокруг нас люди.
— Какие люди! — отмахнулся от вегикела Анатоль Максимович, — Ты давай прямо!
— Прямо я, конечно же, дам, но вокруг вас, Анатоль Максимович, люди, которые, в отличие от вас, еще пока немножечко хотят жить. И в те несколько минут, когда еще возможно провести манеувр, я бы вам настоятельно посоветовал…
— Советуй, дорогой Максим, что тебе вздумается, — горячим и страстным ревом ответил ему Анатоль Максимович, — но только никуда не сворачивай, а я тебе скажу, когда и чего.
Посторонний наблюдатель немало, наверное, подивился бы чудесной метаморфозе, в считанные мгновения происшедшей с Анатоль Максимовичем при виде этой странной Черной с кружавчиками Дыры. Только что он, как уже было сказано, имел вид безобразный и умопомрачительно пьяный, с трудом связывал между собой глаголы и существительные, причем из глаголов использовал в основном только один, а прочие части речи полностью игнорировал. Однако зрелище неумолимо приближающиейся Черной Дыры совершенно Анатоль Максимовича отрезвило. О недавнем приеме спиртных напитков свидетельствовало лишь некоторое порозовение кожи лица, причем более всего пористых частей носа. Движения его стали экономными и четкими, дыхание равномерно вздымало грудь, взгляд сиял и даже как-то все у него лет на двадцать помолодело.
Вот что наделала с Анатоль Максимовичем обыкновенная Черная Дыра со смешными оранжевыми кружавчиками по ободку и компактной надписью в правом верхнем углу: «Та самая черная дыра. Секретный знак».
Однако посторонних наблюдателей в вегикеле не было никого. Из непосторонних же никто особенно не взволновался таким неестественым превращением. Ни для кого из них Анатоль Максимович не стал сколько-нибудь красив. Наоборот, он стал для них невыразимо ужасен, ибо воплощал в себе очень скорую смерть.