Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
От таблеточки Анатоль Максимовича передернуло трижды и потянуло, как выражались когда-то его коллеги, «на ломовой блев», однако перетерпев, Анатоль Максимович почувствовал освобождение от натуги.
— Ну, так, — сказал он Тиму посвежевшим голосом. — Ты, сынок, погуляй по Пустырю часок-другой, а я маленечко прошвырнусь туда-сюда на этом транспортном средстве.
Но Тим уходить пока не собирался. Он еще не все сказал своему отцу.
— Папа, — сказал он Анатоль Максимовичу, — Перетерпи немного, потому что я тебе не все сказал из того, что хотел сказать тебе в этот памятный для тебя день твоего рождения.
— Тогда говори скорее, — нетерпеливо поглядывая на комнату управления, ответил Анатоль Максимович. — Мне хочется уединиться с моим новым вегикелом, чтобы узнать его транспортные качества получше.
— Папа, — сказал на это Тим, — я очень хотел подарить тебе этот подарок к твоему дню рождения от себя лично. Однако получилось так, что в его приобретении участвовали многие наши с тобой знакомые. Я считаю, что это и их подарок тоже. Я думаю, мы можем с тобой оценить их необыкновенную чуткость, что они оставили нас вдвоем, а не приперлись шумной гурьбой, тем самым несколько подпортив праздничность настроения. Но они находятся здесь, неподалеку и хотят лично принести тебе свои поздравления с твоим днем рождения, который ты отмечаешь сегодня. Мне кажется, папа, что с твоей стороны было бы очень неправильно их поздравления в свой адрес не принимать. Мне кажется, папа, мы с тобой должны выйти из вегикела и сказать нашим друзьям спасибо.
— Пожалуй, ты прав, сынок, — без особенного восторга ответил ему Анатоль Максимыч. — Это будет невежливо, если я не скажу спасибо. Хотя лучше бы ты, сынок, приобрел этот вегикел своими собственными усилиями. Это была очень хорошая идея — подарить мне вегикел. Как это она мне самому в голову не пришла.
На это Тим ничего Анатоль Максимовичу не ответил, а наоборот, взял его под руку и вывел наружу из вегикела.
Теперь все фонари на Большом Пустыре были включены и в их ярком свете перед вегикелом стояли в радостном возбуждении знакомые Тима и их родственники. Как только Тим с Анатоль Максимосвичем показались в дверях вегикела, они стали приветственно размахивать бутылками и руками, а также восклицать приветственные слова.
— Поздравляем тебя, Анатоль Максимович, с днем твоего рождения, а также с необычайно ценным подарком, который подарил тебе твой сын Тим, — сказали они очень веселыми голосами.
Анатоль Максимович растроганными глазами оглядел знакомых и их родственников, особенно обрадовавшись большому количеству бутылок, ими размахиваемых. И он сказал им большое спасибо от имени всего сердца, но пить, сказал, он сейчас не может, потому что вегикел водить в нетрезвом состоянии запрещает устав Космической службы по проведению полетов, да и вообще перед вегикелом неудобно — начинать знакомство с вождения в нетрезвом состоянии.
— Мы все понимаем, — радостно ответили ему знакомые и их родственники. — Мы все понимаем и совсем не против, чтоб ты не пил хотя бы в порядке исключения. Мы сами все это выпьем — за тебя, за твой день рождения, за твоего замечательного сына и за подарок, который он, не без нашей помощи и поддержки, приобрел тебе на твой день рождения.
И тут же стали пить вино сами, без малейшего намека чтоб угостить.
Анатоль Максимович почему-то этому огорчился, но поднимать шум не стал, а наоборот, еще раз, самым что ни на есть искренним тоном, сказал им всем большое от имени всего сердца спасибо и попрощался с ними, потому что ему не терпелось уединиться со своим новоприобретенным вегикелом.
Однако знакомые и их родственники стали с изумлением переглядываться, как будто чего-то недопоняв.
— Как это «до свидания»? — сказали они, с некоторым недоумением приподняв правые брови. — Мы вроде чего-то недопоняли. То есть, что вы этим своим «до свидания» хотите нам сказать, уважаемый Анатоль Максимович? Мы, можно сказать, старались-старались для ради вас и вашего дня рождения и никак не ожидали на ваше «до свидания» в конце концов напороться. Неужели вот она, человеческая благодарность, Анатоль Максимович?
Анатоль Максимовичу стало очень неловко перед знакомыми и их родственниками и он тут же заверил их, что совсем не вот она человеческая благодарность, что ничего такого в смысле человеческой благодарности он не планировал. Но вообще-то Анатоль Максимович не совсем понимал, что такое возмутило знакомых и их родственников из Аккумуляторного Поселка.
— Чего они хотят, Тим? — спросил он сына уголком рта, чтобы знакомые и их родственники его вопроса не заметили. Другим же уголком рта он ободряюще улыбался и глазами подмигивал, чтобы знакомые и их родственники покуда не оскорблялись.
— Я думаю, папа, они хотят, чтобы ты их покатал. В знак человеческой благодарности, — предположил Тим.
— Что ж, — ответил Анатоль Максимович. — Хоть у меня и были свои планы насчет уединения с вегикелом на предмет ближе с ним познакомиться, я думаю, это можно устроить.
Вегикел, слышавший, конечно же, все, что говорилось о нем из-за открытой двери, тоже подал голос:
— Вполне можно устроить прогулку, мои внутренние объемы это позволяют. Говорят, что вегикелы не совсем компетентны в вопросах человеческой благодарности, однако мне кажется, что это будет им жест.
— Ишь ты! — отреагировал Анатоль Максимович на замечание вегикела. — У этой Толстушки есть свое мнение и она не стесняется его высказывать перед хозяином. Тут чувствуется хорошая рука. Кто был твой последний хозяин, Толстушка?
— Вы у меня первый, — тихим голосом ответил вегикел, на что Тим бестактно расхохотался.
Когда вы используете исследовательский вегикел типа «Толстушка» на манер прогулочного катера, да еще мечтаете при этом показать гостям как можно больше достопримечательных мест Глубокого Космоса, о которых, по вашему мнению, ваши гости не очень осведомлены — будьте готовы к некоторому количеству жалоб.
Исследовательский вегикел типа «Толстушка» (у него есть более точное и официальное название, но автор данных конкретных строк не очень понимает это название, не очень хорошо его помнит и, главное, не считает очень важным приводить его здесь, тем самым внимание читателя всякой глупостью засоряя), как можно выяснить из первых страниц его технического описания или, что еще лучше, из пространного разговора с самим вегикелом, принадлежит к классу транспортных средств сугубо универсального назначения. Это вам и боевой корабль, это вам и исследовательское судно с массой всяких интересных приборчиков, и спасательное средство и вообще какое угодно — в том числе и пассажирское. Толстушка может принять на борт до трехсот пятидесяти человек — при условии, что люди это неприхотливые и к жалобам на тесноту, на малую приспособленность камбуза к современным запросам любителей правильной гастрономии, а также и на все остальное, непривычные — они и поспят где сидят, и сожрут что дадут. Но вот пляски, песни, крики, дружеские потасовки и недружеские выяснения давно сложившихся отношений — все это требует чего-то другого, чем вегикел типа «Толстушка». Даже если на борту не триста пятьдесят человек, а, скажем, меньше, чем сто.