Повести и рассказы
Шрифт:
– Ушел… – Александр Павлович тронулся было, но вспомнил о «портсигаре», вернулся, снял пиджак, повесил его на спинку стула: работающий прибор должен оставаться в квартире.
– Ты что это? – удивилась Валерия.
– Жарко…
Пока ходил к машине, анализировал; что происходило? Может, прибор ни при чем, а внезапное решение Валерии Остаться дома – всего лишь результат ее необъяснимо хорошего настроения? В том-то и дело, что необъяснимо… Но «чистым» эксперимент пока не назовешь. Александр Павлович правильно сделал,
Пили коньяк, пили чай, у Валерии в холодильнике сухой торт нашелся. Кухонька в квартире тесная, стол крошечный, еле-еле втроем поместились.
– Саша, ты, наверно, голоден? – спросила Валерия.
– Три часа назад я наелся на неделю вперед. И на сутки назад. Ты лучше Наташку покорми.
– Я не хочу, – быстро сказала Наташа. Ее вполне устраивал торт с чаем.
– То есть как это «не хочу»? – спросила Валерия. – Время ужинать…
– Я правда не хочу… – Наташа умоляюще смотрела на мать, зная прекрасно, что послабления не будет.
– Минутку, – сказал Александр Павлович. – Сейчас ваш спор сам собой решится.
Он сходил в комнату и надел пиджак. Потрогал карман: «портсигар» на месте.
– Замерз, – пояснил он, усаживаясь за стол.
– Что с тобой? – В голосе Валерии звучала доселе незнакомая Александру Павловичу нотка заботы. Впрочем, забота эта была круто замешена на железной категоричности Валерии, побороть которую не мог никакой «портсигар»: – Ты не заболел? Ну-ка, дай лоб попробую… – Она быстро протянула руку.
Александр Павлович успел отстраниться.
– Здоров я… Так о чем ты, Наталья?
– Я не хочу ужинать, – повторила Наташа.
– Не хочешь – не надо, – Валерия, казалось, была удивлена странной непонятливостью дочери. – Кто тебя заставляет?
– Никто, – подтвердил Александр Павлович и поднял рюмку. – Наталья, я хочу выпить за твою маму. Ты не против?
– Не против.
– И я не против, – согласилась Валерия. И вдруг встревожилась: – Саша, а как ты поедешь? Ты же за рулем, а тут коньяк… Нет, поставь рюмку, я тебе не разрешаю.
Интересное кино: вчера она почему-то не спрашивала, как поедет Александр Павлович, просто села в машину – и привет. Другое дело, что вчера Александр Павлович ни капли не выпил, но голову давал на отсечение, что Валерия на это не обратила внимания. Все равно ей было: пил – не пил. Лишь бы ехалось…
– Я немножко. Пока уйду – выдохнется…
Потом они играли в скучнейшую игру «Эрудит», которая Наталье почему-то нравилась, да по большей части она и выигрывала. Потом смотрели программу «Время». Потом Валерия почему-то вздумала вымыть Наташе голову: это для девочки было совсем уж странным.
– Я сама могу, – сказала она.
– Сама ты толком не промоешь, – настаивала Валерия.
– Но ведь всегда промывала… – Наташе хотелось, чтобы мама ей помогла, и сопротивлялась она лишь по инерции.
– Не уверена, – резко возразила Валерия, и Александр Павлович подумал, что возражение вполне точно отражает положение дел в семье: вряд ли Валерия когда-нибудь обращала внимание на то, промыла голову Наташа или не промыла. Должна промыть – вот и весь сказ.
Должна…
Александр Павлович не без сожаления отметил, что этот жесткий глагол по-прежнему руководит Валерией, хотя намерения вроде куда как благие…
В ванной комнате они долго орали – в основном Валерия орала: то Наташа не так стоит, то голову не так держит, а Александр Павлович сидел в пиджаке неподалеку от двери в ванную; боялся отпускать Валерию из зоны действия «портсигара». Думал: просто идиллия получилась, история из цикла святочных…
Потом они уложили Наташу спать, и Александр Павлович засобирался домой. Честно говоря, он устал за сегодняшний вечер, устал все время быть в напряжении, «на стреме», да и бессонная ночь давала о себе знать.
Уже в прихожей Валерия быстро прижалась к нему, спрятала лицо на груди, спросила глухо – пиджак ей мешал:
– Может, останешься, а?..
И тут Александр Павлович подумал, что для Валерии вредно находиться слишком близко к «портсигару»: он у нее совсем под носом очутился.
– Ты что? – ошарашенно сказал он. – Наташка ведь…
– Ну и пусть! Это было настолько непохоже на Валерию, что Александр Павлович испугался: а не переборщил ли он?
– Нет, не пусть, – взял за плечи, поцеловал: – До завтра, Лера.
Она крикнула вслед:
– Будь осторожен!
От чего, интересно, она его остерегала?..
…Только сев в машину и опустив стекло, он вспомнил о «портсигаре». Вытащил его, ударил по кнопке – выключил. Приборчик был по-прежнему холодным, будто и не работал вовсе. Александр Павлович закурил – еще бы, весь вечер протерпел! – и блаженно откинулся на сиденье. Можно было подвести кое-какие итоги. Приборчик действовал? Еще как! Что-нибудь он себе доказал? Себе – да. Доказательства налицо. Вон даже Наташа, как считал Александр Павлович, удивлена. Теперь бы суметь эти доказательства самой Валерии предъявить…
Подумал: а ведь с Наташей это он зря. Не надо было экспериментировать при девочке. Десять лет – возраст иллюзий. Завтра она проснется, к маме кинется, а мама-то на вчерашнюю непохожа. На позавчерашнюю она похожа. На позапозавчерашнюю. На всегдашнюю. Прямо хоть включай «портсигар» и оставляй его в квартире навечно – где-нибудь под шкафом или за батареей, пока не сломается. Если в нем есть чему ломаться… Ладно, утром Валерия в институт уйдет, Наташка – в школу, утром им не до сантиментов будет, некогда, а в два десять Александр Павлович подъедет к школе и увезет девочку в цирк. Там тоже будет сказка.