Повести и рассказы
Шрифт:
– Допросишься у нашего бригадира! Жди! Теперь-то хоть на санках, а летом я ведь на себе таскал дрова. Сколько их на себе принесешь!
– С председателем поговорите, - не отступал инструктор.
– С председателем? - Данила искоса взглянул на инструктора и в усмешке повел белыми от инея усами. - А я уж, пожалуй, с год не видел наших председателей. Ни старых, ни новых. Говорят, еще какого-то привезли недавно-Без нас ставят, без нас снимают. Мы далеко от правления - считай, полсотни километров, если летней дорогой ехать. Камчаткой нас зовут.
– Так-так, - печально покачал инструктор головой. - Тут, кажется, сенокос колхоза "Свобода"?
– Да какой там сенокос! - возразил Данила. - Гектаров десять болота. Его колхоз и не косил с тех пор, как укрупнились.
– Жаль, что вы не в нашей зоне, - заметил, вздохнув, инструктор, - а то нужно бы поинтересоваться, что там у вас за порядки. Ну ничего, я в райкоме поговорю. А какая у вас семья? - добавил он, немного помолчав.
– Сын еще у меня, - с гордостью ответил Данила.
– Так что ж он?.. Пусть бы сын ехал в лес.
– Он у меня в армии, командиром!
– Вот оно что. И старухи нет?
– Нет и старухи. - Данила грустно опустил голову.
Когда до Крушников осталось каких-нибудь полкилометра, Данила поблагодарил инструктора, вылез из возка и отцепил свои санки.
– Я к вам как-нибудь заеду, - пообещал инструктор. - Не прогоните?
– Рады вам будем, - приветливо сказал Данила...
И вот наконец он дома.
Втащил санки прямо в хату, порубил хворост на своей колодке и затопил печь. Потом проломал лед в ведре и в той воде намыл картошки. Ужин получился отменный, давно такого не было. Спал Данила в эту ночь тоже хорошо и видел во сне свою жену Ульяну, молодую, белолицую, с серыми ласковыми глазами. Проснулся, так даже жалко стало, что сон был такой короткий.
Перед самой весной Данила получил письмо: Виктор скоро демобилизуется и приедет домой. Старика обуяла такая радость, что в тот день он не мог усидеть в хате. Положив письмо за пазуху, направился в колхозную ригу к своему "веревочному комбайну", как тут шутили, хотя сегодня "комбайн" бездействовал - не было пеньки. Даниле просто хотелось пройтись по улице, чтобы кого-нибудь встретить и поделиться своей радостью. Попался навстречу глухонемой конюх Мефодий. Данила остановил его за рукав, показал знаками, что его сын - ну вот, звездочки на фуражке и с погонами - приезжает оттуда махнул рукою на север - домой. Насовсем приезжает. И он достал из-за пазухи синий конверт со штемпелями.
Мефодий с полным пониманием дела радостно выдавил тот единственный звук, который произносил во всех случаях жизни, тряхнул головой и зашагал дальше.
Дома Бирюк до боли в спине гнулся, все наводил порядок, прихорашивал хату. Повыносил в чулан рыжую пеньку, что валялась под скамьей, сухую лозу и разную ненужную рухлядь. Два дня мозолил ладони лопатой - равнял глиняный пол.
Беспокоило только то, что в хате снова не было дров. А привезти нелегкое дело. На санках не поедешь, дорогу уже развезло, да и сколько возьмешь-то на санки. К бригадиру пойти? Так попробуй подойди к нему! Прогонит, бородатый, слова не даст сказать.
И решил тут Данила пойти на хитрость, хоть, может, после и боком она выйдет, эта хитрость. Да ведь сын приедет, не страшно!
Всем было известно, что Шандыбовичиха, жена бригадира, гонит самогонку, и много гонит, больше всех в Крушниках. И купить у нее всегда можно, только за что же купишь? Попробовать разве уговорить, чтобы взаймы уступила поллитровку? Пообещать ей хоть все свое имущество, движимое и недвижимое.
Долго Бирюк ожидал такой минуты, чтобы бригадирова жена была одна дома. Наконец дождался - Шандыбовича позвали куда-то на ужин. Лучшего случая и не придумаешь. Подошел к их хате, тихонько постучал в окно (он слышал - вот так стучат люди, когда приходят сюда за самогонкой).
Хозяйка отворила дверь и всплеснула руками от удивления:
– Что это? Не иначе волк в лесу издох! Никогда же вы к нам не заглядывали! Проходите в хату, садитесь. Если к старику моему, так нету, знаете, его дома. Но я передам, если что нужно.
– Нет, я к вам, - остановившись у порога, сказал Данила. - Сын мой днями приезжает... так сами понимаете... Надо бы встретить по-человечески, да вот нету, как говорится... - Старик бросил взгляд на шеренгу пустых бутылок, которые выстроились на полке.
– Приезжает Виктор? - удивленно переспросила хозяйка. - Вот это новость! Слышишь там? Виктор Бирюков приезжает!
– У меня вот и письмо за пазухой, - похлопал себя по груди Данила.
– Пускай его приезжает, - донесся безразличный голос из боковушки, которая служила бригадиру и конторой.
Данила знал, что это, конечно, Ольга сказала, бригадирова дочь. Она не то учетчица, не то счетовод в бригаде - никто этого толком не мог разобрать.
– Не очень мы богаты насчет того, что вы просите, - мягко заговорила хозяйка, - да уж ради такого праздника нужно поделиться.
– Спасибо вам, спасибо! - принялся повторять Данила, чуть не кланяясь хозяйке в пояс. - Мы заплатим, как приедет сын, а если хотите, я вам отработаю - корзину могу сплести или там еще что-нибудь...
– Да уж как-нибудь помиримся, - доброжелательно сказала хозяйка.
Раздобыв поллитровку у бригадирши, Данила стал подстерегать на улице самого бригадира. Вообще-то поймать его было нетрудно, он часто прохаживался взад-вперед по улице, но вот улучить момент, чтобы встретить начальство трезвым, - было почти невозможно. А говорить с Шандыбовичем пьяным - пустое дело, нарвешься на ругань, и только.
Все-таки Даниле повезло и на этот раз. Вышел он на другой день чуть свет на улицу, видит - идет Шандыбович с какой-то папкой в руках. А главное - ровно идет и шаг твердый, значит, еще не успел нигде клюкнуть. Данила ему наперерез.
– Помоги, Адам, старику, дай коня в лес съездить. В хате ни щепочки нету.
– Никому сейчас не даю лошадей! - начал отмахиваться бригадир. Отдыхают перед посевной.
– Сын у меня приезжает, Адам!
– Приедет - вот и сходите вместе, принесете хворосту.