Повести и рассказы
Шрифт:
Он посмотрел на окно и опять задумался.
— Приехал и уедет. Не судьба! Тут еще учительница промашку дала — сидела с Власовым в кино. Баламут, сам подсаживается. Уверен. Девчата непременно Лешке передадут. И это будет все.
Жена механика принесла нам со Степаном щей. Мы пообедали. Дюков попросил сала и намазал вздутое обмороженное ухо. Затем он ушел к лошадям. Панкратий Савельевич поднялся и снял с гвоздя свой полушубок.
— Айда на улицу, пройдемся. Что-то не идет наш лыжник.
Мы
— Куда идет машина? — властно осведомился Панкратий Савельевич.
— В Большую Речку, — ответили сверху несколько голосов.
— Где шофер?
И тут мы увидели Лешу. Он стоял позади грузовика, опираясь на длинные лыжи.
— Машина перегружена, еще раз тебе объясняю, — раздраженно говорил ему приземистый человек в светлом полушубке. — Сгони вот баб, попробуй, — тогда можешь располагаться.
— А прощаться? Забыл? — Панкратий Савельевич подошел к Алексею. — Душа из тебя вон!
— Не прощайся. Он завтра уедет, — весело сказал шофер.
— А мы еще посмотрим!
— Это кто — дядя Панкрат? Тогда другой разговор.
— Кто бы ни был!
Панкратий Савельевич оглядывался во все стороны. Он кого-то искал. Вдруг он быстро шагнул за спину Алексея. Даже побежал по снегу, догоняя кого-то в белом платке с кистями. Через несколько минут он вернулся.
— Вот что, — резко сказал он шоферу. — Ты, дорогой мой, можешь ехать. Раз такой разговор — заводи, и до свиданья.
— Дядя Панкрат! — растерянно заговорил шофер. — Я же не знал. Дядя Панкрат!
— Раз такое дело — поезжай. Просить, молить — это не наше дело.
— Так я посажу! Пускай садится!
— Леша, ты уедешь утром! — еще громче сказал механик. — Раз такое дело, я сейчас иду в гараж к совхозной полуторке. Хоть я и не спал, конечно, три ночи. Но валяться в ногах — это не наше с тобой дело.
Панкратий Савельевич закончил свою речь, повернулся спиной к удивленному шоферу, взял Алексея под руку и отвел в сторону.
О чем они говорили, я не слышал. Механик отобрал у Леши лыжи. Было слышно, как дядя Панкрат приказал ему: «Ступай!» После этого Панкратий Савельевич подошел ко мне.
— Катюша-то плачет, — тихо сказал он. — Похоже, что я вовремя здесь оказался. Ну что ж, пошли к гаражу?
Шофер, которого я видел днем у избы механика, спал, завернутый в тулуп, в кабине своей полуторки — около гаража. Панкратий Савельевич открыл дверцу и нажал кнопку гудка. Тулуп зашевелился,
— Делом, делом надо заниматься, а не спать, — резко сказал механик. — Ну, что смотришь? Вылезай, говорю, мотор разбирать будем. Устраивает это тебя?
Он отпер ворота гаража, распахнул их, зажег электричество. Втроем мы налегли на кузов, раскачали машину и вкатили на деревянный пол под церковные своды.
— Что стал? Спускай масло, полезай под картер! — крикнул дядя Панкрат шоферу.
Тот, наконец, понял все, засмеялся и побежал вокруг машины. Его длинные ноги вылезли из-под грузовика, изгибаясь, упираясь в пол: он начал отвинчивать болты.
Через полтора часа чугунное днище картера уже стояло на полу около грузовика, рядом с головкой блока. Панкратий Савельевич держал в коричневых от масла руках поршень с шатуном и качал головой.
— Бить тебя надо, дурья голова. Кто же так ездит? Ты ерша со дна моря достань — сразу вся внутренность наружу выскочит. Давление не то. А мотор? Две тысячи оборотов дал — вот он и пошел вразнос. Водитель! Бери вон паяльную лампу…
Дядя Панкрат неожиданно умолк и поднял голову прислушиваясь.
— Вроде шел кто-то. А, ребята?
В час ночи мы все стояли вокруг стола, на котором возвышалась печурка, сложенная из кирпичей. Фиолетовое пламя паяльной лампы ревело и рвалось, омывая черный тигель. Панкратий Савельевич — я впервые увидел его в очках — собирал головку шатуна. Он положил шатун на стальную плиту. Затем зачерпнул большой ложкой из тигля и стал лить блестящий, как ртуть, металл — туда, где был подшипник. Худая щека его дергалась, он был увлечен работой. «Механик — то же, что врач», — вспомнил я.
Когда баббит застыл, Панкратий Савельевич погасил лампу, взял шатун и вышел из гаража. Далеко, за несколькими стенами, запел электромотор. Потом мотор умолк, и механик вернулся, на ходу рассматривая серебристую внутренность подшипника.
— Никто не приходил? — спросил он.
— Нет, товарищ механик, — ответил удивленный шофер. — А что?
— Ничего. Радуйся, водитель! Шабрить будем!
И вдруг сзади него раздался знакомый басок:
— Можно?
На пороге стоял Леша.
— Ты что ж, не спал? — механик посмотрел на него поверх очков.
— Не спится, дядя Панкрат. Давай что-нибудь поделаю.
Леша взял у механика шатун. Проворными пальцами развинтил головку, полез под грузовик, подвигал, покачал шатуном, потом вылез и молча пошел в глубь гаража, за грузовик — к тискам.
— Все помнит. Как будто вчера здесь работал, — заметил дядя Панкрат, садясь на стол. — Так и знал, что придет, — тихо добавил он. — На что хошь мог бы поспорить.
Он достал кисет, и мы закурили.