Повести исконных лет. Русь до Рюрика
Шрифт:
И сказал Олег: «На них дань возьмем». Тогда собрали русы мужчин города в мечети соборной, поставили к дверям стражу и сказали: «Выкупайте себя и жен своих».
Так собрали русы дань велику; женщин же, кои не выкуплены оказались, взяли в жены себе и в наложницы, а юношей — в услужение. И таким образом скопилось у них большое богатство.
И думали русы, как быть им дальше, — осаждал ведь их Марзубан, а с жителями немирье было. И не ведали русы, что делать им: всегда ведь они приходили дружинами малыми и садились на землю возле торжищ своих, и людей из родов окрестных принимали, когда приходили те к руси. А иных, особливо из старшины родовой и из воинов добрых, сами к себе звали, дабы зла от людей тамошних им не было. Так и поднималась Русь та или другая: обрастали
Тут же все против руси обратилось, и никто не шел в русь, и торговать ей было нечем в местах сих, ибо отрезаны они были от рек северных хазарами.
А еще нашла тут на русь болезнь кишечная, и маялись животом сильно, — Свенельд говорит, что травили их жены их, и нескольких в том уличили и сожгли.
И так уменьшилось сильно число русов, и не на кого им опереться было в войне против Марзубана.
Тогда послали к хазарам, но не пришли те: стояли у Железных ворот и не пошли к русам.
В одну же ночь восстали жители на русов, когда спали те в домах своих, и перебили многих, а многие бежали из домов своих, едва успевши вооружиться, и отбивались от агарян на улицах Берды. Тут убили сына Ольгова Улеба: отступил он в некий сад, и много там врагов убил; потом же залез на дерево, стремясь перебраться через дувал, но тут убили его стрелою.
Олег же, не зная о гибели сына своего, собрал вокруг себя русов, построил их; и стали они биться против жителей и убили многих, так что должны были те в страхе бежать через ворота; и в воротах тех немало подавили они друг друга. Тогда погнались русы за бежавшими, из города вышедши, но встретил их тут Марзубан с войском своим. И была сеча велика и кровава; и одолевали уже русы, погнав агарян от города, и сам Марзубан на коня своего воссел и готов был бегством спасаться. Но тут зашли курды за спину и окружили русь, и побили многих стрелами. Пал тут Олег великий князь — вошла стрела ему в ногу и жилу перерезала, и истек он кровью.
Был сей Олег великим государем, и среди христианских владык прославился бы он вечно, если бы в вере истинной пребывал. Принял ведь он от отца своего Русь обыкновенную, коей подобных много было; оставил же он сыну своему Русь Киевскую могучую, иже на племена многие свою власть простерла и многие языки объединила — и русов, и славян, и кривичей, и мерь, и весь, и ижору, и других многих; печенеги же при нем не смели из степей своих носа высунуть, но трепетали имени его в вежах своих и под рукою его ходили. И русь собрал он под собою — Смоленскую, Хольмгардскую и Плесковскую, и Ладожскую, и Алаборгскую; и норманны при нем не смели на Восточный путь ни войною ходить, ни русью, но сама русь торговала за морем у них; и охотно шли норманны в варяги русские, и служили Олегу честно и грозно. Имени его трепетали греки и угры, а хазар побеждал он не раз и город у них Тмутаракань забрал; и царь хазарский его герцогом своим сделал на службе своей. И был он истинно Вещим, хоть и ложным богам служил; последние ведь слова его были: «Предали хазары Русь, но вижу я: сын мой откажется от службы хазарской, а внук мой отомстит за меня — не быть тогда Хазарану».
И стало так уже в дни сии: победил ведь Святослав хазар, и кагана убил их, и царя убил Иосифа, иже послал Олега на смерть в Берду, и города их сжег Итиль и Семендер; и нет более Хазарстана, а хазары уцелевшие под рукою русскою ходят в Тмутаракани и в Белой Веже.
Но продолжим повесть сию.
Свенельд же пробился с дружиною малой сквозь строй дейлемитов и тело Олега вынес. Вернулись они в город и затворились в нем, собравши всех уцелевших. И оставалось их 300 человек всего.
И похоронили Олега в городе, и сына его Улеба рядом с ним, и много женщин местных и отроков на костер с ними возложили, дабы служили они князю великому и с сыном в Вольхалле их русском.
Дождавшись затем ночи, вышли русы из крепости, положив на спины все, что могли, из своего имущества, драгоценностей и прекрасного платья; остальное же сожгли, дабы не досталось вероломным агарянам. Взяв с собою также челядь из женщин, девушек и отроков столько, сколько хотели, направились к Куре-реке, где воссели на суда свои и уплыли; Свенельда же избрали ярлом походным.
Прошли они тайно мимо Итиля-города, воспользовавшись тем, что стояло войско хазарское у Дербента, у Железных Ворот — не хотели бо русы добычу свою отдавать за долги хазарские. Поднялись вверх до устья Оки и там воевали с буртасами. После пошли вверх по Оке; там ночью напала на них мордва, но победила русь. А потом напали на них вятичи, но иссекли их русы всех, потеряв своих немного. И так шли до волока, до Самодуровского болота, на реку на Зушу, а оттуда уже пришли на русские северские земли на Десне, а оттуда пришли в Киев. И немногие вернулись со Свенельдом ярлом — 100 воинов; остальные пали на пути от Берды или попали в плен мордве из племени эрзя — те бо, ночью на русь напав, много зла сотворить успели и многую челядь с собою увели.
А добычу привезла дружина почти всю, и была та добыча богата вельми — и золото, и серебро, и лалы [173] , камни дивные, и шелка, и аксамиты, и порты и узорочье всякое. Но более всего серебра взяли с собою — находится ведь Берда в месте, где много монетных дворов чеканят из него деньги.
Тут отпустил Свенельд варягов норманнских, кои хотели домой вернуться, и много серебра увезли те варяги с собою; жалели о том киевляне, но побоялись вражды со стороны Свенельда.
173
Собирательное название для большинства драгоценных камней красного или кроваво-красного цвета.
Игоря же не было в Киеве — ходил он о ту пору на Царьград изнова. Весною собрал он воинов многих: варягов, русь, и полян, и словен, и кривичей, и тиверцев; и нанял печенегов, и заложников у них взял; а с уграми заключил союз. И когда вскрылся Днепр, то пошел Игорь на греков в ладьях и на конях, хотя отомстить за прежнее поражение свое.
Услышав об этом, корсунцы послали к Роману со словами: «Вот идут русские, без числа кораблей их, покрыли море корабли». Также и болгары послали весть, говоря: «Идут русские и наняли себе печенегов».
Услышав об этом, царь прислал к Игорю лучших бояр с мольбою, говоря: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег; прибавлю и еще к той дани». Также и к печенегам послал паволоки и много золота.
Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину, и стал с нею держать совет, и поведал ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: «Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, — не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто — кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть».
И еще сказали: «Дал царь печенегам дары; могут теперь оборотиться против нас в бою, ибо лукавы и неверны слову своему печенеги».
Послушал их Игорь и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву восвояси. Тут отпустил Игорь варягов, наградив их серебром за службу.
Звал он к себе Свенельда и говорил с ним, и расспрашивал про гибель отца своего Олега, и плакал горько по гибели его. Народу же не велел он говорить о гибели Олега, дабы не насторожить слуг кагановых до заключения мира с греками — сидели ведь в Киеве представители кагана хазарского. Свенельда же приблизил Игорь к себе и поставил доверенным воеводою своим; и людей, с ним из Берды пришедших, оставил ему в качестве дружины его.