Повести о Ветлугине (илл. П. Павлинова)
Шрифт:
Зато весной 1918 года он окончательно убедился в том, что находится не в кратере вулкана, как предполагал вначале, а в районе микроклимата, который возник над горящим угольным пластом.
Произошло это на охоте. (Впоследствии Петр Арианович писал: «Нырта охотился на птиц, я — за камнем».)
Река уже вскрылась ото льда. Звеня, сбегались к ней бойкие ручейки. В горах, оцепивших котловину, таяли снега.
Путники повернули за опушку леса, где река делает крутой поворот. Географ остановился в восхищении: перед ним были празднично расцвеченные
Угольный пласт выгорает, оставляя золу розового, серого и белого цвета. Окружающие песчаники в результате подземного пожара приобретают красноватый оттенок, глинистые породы — розоватый и делаются похожими на черепицу, которой кроют крыши.
Но Ветлугин не был геологом и следы подземного пожара видел впервые.
Ему нужно было неопровержимое доказательство.
Часа два или три ходил Петр Арианович у реки, не находя этого неопровержимого доказательства. Солнце начало склоняться к западу. Тень пала на реку. Теперь высокие берега ее стали похожи на стены коридора, исчерченные вкривь и вкось разноцветными карандашами. В воздухе похолодало.
Поеживаясь, Петр Арианович спустился к воде, потом, придерживаясь за кустики, чуть ли не на четвереньках поднялся к гребню.
По дороге он спугнул пеструшку.
Рябенькая мышь с любопытством выставила из-за куста свою остренькую мордочку, смешно повода ушами.
Ветлугин притаился, но из-под ноги его вырвались мелкие камешки и со стуком покатились вниз. Зверек испуганно метнулся в сторону. Быстро-быстро работая всеми четырьмя лапками, он принялся зарываться в почти отвесный берег. Не прошло и минуты, как мышь исчезла в норке, будто нырнула под землю.
Подтягиваясь на руках, Петр Арианович поднялся еще выше. Его не удивило, что в земле, выброшенной мышью у норки, была примесь, похожая на сажу.
Это и была зола, обыкновенная зола, какую вынимают из печи. Петр Арианович понюхал ее, торопливо растер между пальцами. Да, сомнений не было. Он напал на след гари, подземного пожара, бушевавшего в недрах Бырранги и обогревавшего котловину «детей солнца».
Мир-эфемер? Конечно!
Рано или поздно горящий угольный пласт должен кончиться. И тогда?… Что должно произойти тогда?…
Достаточно подняться на гребень горы, чтобы ответить на этот вопрос. Вокруг лесистой котловины расстилается мертвенно-холодная, безотрадная пустыня.
Но по натуре своей Ветлугин был оптимистом. Таким — пустынным и мертвым — не хотел рисовать себе будущий пейзаж. Нет, вдали, в дымке грядущих лет, виднелись ему белые жилые дома, которые поднимались на берегу реки и на склонах ущелья.
Петр Арианович ощутил прилив гордости.
Он сделал удивительное геологическое открытие, которое имело большое значение для благосостояния России. И открытие это, можно сказать, просто лежало на дороге. Стоило лишь нагнуться, чтобы поднять его.
В этот момент Петр Арианович даже забыл о том, что оказался пленником собственного открытия.
Ветлугин услышал голос Нырты, окликавшего его.
— Ну, как охота, Нырта?
— Удалась, — самодовольно сказал охотник и поднял несколько убитых птиц. — А твоя охота как?
— Тоже хороша.
— Что же ты поймал? — с любопытством спросил «сын солнца». — Покажи!
Ветлугин встал с земли. И удивленный Нырта увидел горсть золы, которую, улыбаясь, протягивал ему на ладони Петр Арианович…
2
…Петру Ариановичу не удалось бежать летом 1918 года. Сорвался побег и в следующем, 1919 году.
Он приложил все свои силы, пустил в ход всю свою изобретательность и настойчивость для того, чтобы бежать. Но выходы из котловины тщательно охранялись.
А в 1920 году, то есть спустя четыре года после прихода в горы, Петр Арианович был вынужден прекратить попытки бегства.
Это было связано с кознями Хытындо.
Шаманка прекрасно понимала, что им двоим тесно в котловине, — чужеземец, своим, непонятным ей, колдовством рано или поздно поколеблет, а может быть, и совсем подорвет ее авторитет.
Но выступать в открытую против Петра Ариановича она уже не решалась. После поединка жизнь его особым решением совета старейшин была объявлена «табу» — неприкосновенной. Каждый «сын солнца» обязан был оберегать ее.
Шаманка поэтому решила прибегнуть к тайному убийству.
У Петра Ариановича была излюбленная тропинка в лесу, по которой он прохаживался, обдумывая планы побега.
Однажды внимание его привлек какой-то диковинный камень, лежавший в траве. (Напоминаю, что в то время географ особенно интересовался геологией котловины.)
Петр Арианович сделал несколько шагов в сторону, нагнулся…
В кустах зазвенела спущенная тетива.
Он почти не ощутил боли. Длинная и толстая, с темным оперением, стрела царапнула колено и, подрагивая, упала к ногам.
Не в привычках Петра Ариановича было отступать перед опасностью. Он бросился к кустам, откуда стреляли, быстро раздвинул их… Там не было никого!
В кустах торчал только лук без стрелка.
Присев на корточки, Ветлугин принялся с интересом осматривать тщательно замаскированное оружие. Как всегда, любознательность ученого преобладала надо всем, оттеснила, заглушила страх.
Лук из лиственницы был укреплен в щели древесного пня. Над ним помещалось нечто вроде прицельной рамки с отверстием. Через отверстие наводилась стрела для правильной ее установки. От середины спущенной тетивы тянулась длинная нитка из жил. Куда же вел ее свободный конец? Прятался в густой траве? Так, понятно! Нить перегораживала тропу. Стоило задеть ее, чтобы незамысловатый «механизм» пришел в действие.
Ветлугин уже видел в котловине подобные самострелы — «первобытные мины», как он их называл. Лук с настороженной стрелой устанавливали возле звериной тропы, чаще всего у водопоя.