Повести об отважных
Шрифт:
— Перерубите кабель, — приказал лейтенант.
Полуметровый кусок изолированного кабеля свалился вниз.
— Пускай теперь сами себе передают свои радиограммы, — проговорил Кавторадзе, спускаясь вниз, и тщательно отряхнул свои измазанные в извести брюки.
У Коли с утра было плохое настроение. Как только он проснулся, сразу подумал о Надежде Михайловне. Где она? Что с нею сделали фашисты? Хотя Петр Захарович и убеждал мальчика, что военврач жива, но в его голосе не ощущалось уверенности.
— Не горюй, Микола! — успокаивал старшина. — Выручим мы нашего доктора. Верю, что выручим.
Но ведь это были только слова.
А тут еще Наташа. Коля вместе с нею завтракал в комнате медсестер. И вдруг она отбросила ложку, упада на чью-то кровать, уткнулась лицом в подушку, и худенькие плечи ее затряслись от рыданий.
— Наталка! Что с тобой, Наталка?
Коля вскочил со стула, подбежал к плачущей девочке и провел ладонью по ее черным волосам. Правда, он сейчас же отдернул руку — ведь разведчику не подобают подобные нежности. И он встревоженно снова спросил:
— Наталка! Ну, чего ты ревешь, Наталка?
— На-деж-да Ми-хай-ловна! — сквозь слезы прерывистым голосом проговорила Наташа. И вдруг вскинула на Колю глаза, сразу ставшие сухими и гневными.
— Тоже мне, герои, разведчики! С автоматами ходите… А человека спасти не можете. Какого человека!
Расстроенный Коля не допил чай и вышел из комнаты.
Он тоже чувствовал, что и ему хочется забиться в какой-нибудь уголок, где его никто не увидит, и поплакать. Но разве разведчики ревут, как девчонки?
А из мыслей не уходила Надежда Михайловна — ее лицо, усталые и добрые глаза, маленькая рука, которая иногда осторожно, словно поправляя ворот гимнастерки, гладила Колину щеку.
Мальчик заглянул в комнату разведчиков. Дядя Петя после бессонной ночи храпел на своей кровати. Кавторадзе куда-то исчез.
Коля вспомнил, что еще вечером дочитал первый том “Крестоносцев” и хотел обменять его на второй.
Взяв книгу, он поднялся на третий этаж.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — пошутил с ним расхаживающий по коридору часовой.
Но Николай не ответил на шутку, а только молча поднес пальцы к своей пилотке.
— Нет там никого! — сказал часовой, когда Коля постучал в дверь библиотеки. — Товарищи офицеры, как ночью ушли куда-то, так и не возвращались.
— Я книгу поменяю.
Часовой знал, что мальчику в любое время разрешалось входить к подполковнику.
— Меняй! — ответил он.
В библиотеке было солнечно и тихо. За большими окнами, где-то под утесом, мирно вздыхало море. Пахло пылью, книгами, и запах этот тоже был мирный и уютный.
Коля сразу же нашел второй том Генриха Сенкевича. Но уходить из этой тихой комнаты ему не хотелось. Это был именно тот тихий уголок, где он мог остаться наедине с самим собой.
Осмотревшись, Коля сначала хотел присесть на один из диванов, на которых спали офицеры. Но оба дивана были аккуратно заправлены и прикрыты серыми одеялами. Нарушать этот строгий порядок не хотелось. И тогда мальчик взял видавшую виды плащ-палатку лейтенанта Серкова, расстелил ее на полу, за диваном, где лежало желтое солнечное пятно, и удобно устроился в этом укромном уголке.
Раскрыв книгу, он без особенной охоты прочитал первую страницу. И вдруг забыл обо всем.
Вместе с польским воином Юрандом он был в замке крестоносцев, вместе с ним пытался освободить пленную девушку и принял неравный бой… Временами он отрывался от книги и мечтал о том, как по его, Колиной, команде на помощь бесстрашному Юранду приходят советские разведчики, как бегут под автоматным огнем псы-рыцари…
Коля не заметил, как сладко задремал, убаюканный сонной тишиной и теплыми солнечными лучами.
Разбудил мальчика странный звук.
Выглянув из-за спинки дивана, Коля увидел маленького, худого человека в черном штатском костюме. Человек стоял спиной к Коле и, нагнувшись, что-то делал с несгораемым ящиком, в котором подполковник Смирнов хранил секретные документы. Человек звенел чем-то металлическим, сердито тряс круглой головой с торчащими, как щетка, прямыми волосами. И еще Коля увидел, что над диваном, на котором спал Юрий Юрьевич, на том месте, где была картина с рыцарем, нападающим на крестьянина в лаптях, сейчас зияла большая четырехугольная дыра.
“Он хочет открыть несгораемый ящик и украсть секретные документы, — понял Коля. — Надо его поймать. Надо помешать! Но как? Закричать? Но пока прибежит часовой, он успеет смыться. Прыгнуть на фашиста? Но он, хотя и маленький, но, конечно, сильный. И может быть вооружен”.
Человек сердито швырнул на диван связку ключей и полез в карман пиджака. Сейчас он стоял вполоборота, и Коля увидел выпирающие скулы, черные глаза, прикрытые большими круглыми очками, и тонкогубый рот.
Человек достал из кармана маленький черный пистолет, положил его на диван и принялся вытаскивать какие-то металлические крючки.
“Надо незаметно проползти до дверей, бесшумно открыть их и позвать часового!” — решил Коля.
Человек снова нагнулся над ящиком.
Медленно и бесшумно, не отрываясь от пола, Коля пополз к дверям. Его прикрывал диван. Потом он, как ящерица, скользнул за стеллаж.
“Ну, вот! Теперь все в порядке! Теперь меня фашист не заметит! — подумал Коля. — Нужно только очень тихо добраться до двери и открыть ее. Теперь можно не ползти, а идти… Только очень осторожно!”
Мальчик ухватился за полку стеллажа и стал осторожно подниматься с пола. Стеллаж еле заметно дрогнул, с него посыпалась пыль. Зачесалось, защекотало в носу.