Повести, сказки, притчи Древней Индии
Шрифт:
И вот вечером другой купеческий сын отправился в дом Девасмиты и претерпел такое же унижение. Он также, придя голый, сказал: «Хотя я и оставил там свои драгоценности, но когда я вышел, меня ограбили разбойники». А утром он тоже под предлогом головной боли надел на голову повязку и закрыл клейменый лоб.
Так все купеческие сыновья, скрывая истину, по очереди были отмечены клеймом на лбу, лишились своих богатств и претерпели стыд и унижение. «Пусть и с ней будет то же самое!» С этой мыслью они скрыли свое унижение от монахини и уехали.
А монахиня на следующий день вместе со своей ученицей пришла в дом Девасмиты, радуясь, что достигла своей цели. Девасмита же, оказав ей почтение, напоила ее смешанным с дурманом вином, словно выражая свое удовлетворение. Затем эта добродетельная жена велела отрезать
Озабоченная мыслью, как бы купеческие сыновья, уехав, не убили ее мужа, Девасмита рассказала всю историю свекру. И свекор сказал ей: «Дочь моя, ты очень хорошо поступила. Но как бы не случилось что-нибудь дурное с моим сыном». Тогда Девасмита ответила: «Как Шактимати{239} некогда спасла своей мудростью мужа, так и я спасу». «Расскажи же, дочь, как Шактимати спасла мужа», — попросил ее свекор, и Девасмита рассказала:
«В нашей стране, в городе, предками установлено почитание могучего великого якши Манибхадры. Местные жители, чтобы исполнилось то или другое желание их, приходят к нему с различными подношениями. И есть такое установление, что если какой-либо мужчина будет застигнут ночью с чужой женой, то его вместе с ней помещают в святилище этого якши. А утром его вместе с женщиной приводят в царское собрание, где нужно рассказать всю историю, после чего он получает наказание.
Однажды городской страж застал купца, по имени Самудрадатта, ночью с чужой женой. И вот купец был отведен и заперт на прочный засов в храме якши с этой женщиной. Тем временем мудрая и преданная мужу жена этого купца, по имени Шактимати, узнала о случившемся. Тогда эта умная женщина, переодевшись и взяв подношение, в сопровождении подруг ночью уверенно отправилась в храм якши. Когда она пришла туда, жрец из алчности разрешил ей войти и велел начальнику стражи открыть дверь. Войдя и увидев пристыженного мужа с женщиной, она поменялась с этой женщиной платьем и велела ей уходить. Женщина вышла и ночью ушла в платье Шактимати, а Шактимати осталась там со своим мужем. Утром, когда пришли царские чиновники, все увидели, что с купцом находится его собственная жена. Узнав об этом, царь освободил купца из храма якши, словно от смерти, и наказал стражников. Так некогда Шактимати мудростью спасла своего мужа, и я тоже поеду и хитростью спасу своего мужа».
Сказав так наедине свекру, самоотверженная Девасмита переоделась вместе со своими служанками в купеческое платье. Сев на корабль, она отправилась будто бы для торговли на остров Катаха, где находился ее муж. Прибыв туда, она встретила на улице среди купцов своего мужа Гухасену, который был сама воплощенная верность. А он словно пожирал глазами ее, переодетую мужчиной, и недоумевал, кто этот купец, так похожий на его любимую жену.
И вот Девасмита пошла к царю и заявила, что ей надо сообщить ему нечто. Тогда царь созвал всех горожан и с любопытством спросил переодетую в платье купца Девасмиту: «Что же ты хочешь сообщить?» И Девасмита ответила: «Здесь находятся четыре моих беглых раба, пусть же государь отдаст их мне!» Царь сказал ей: «Здесь собрались все жители города. Если ты опознаешь своих рабов, забирай их!» И она забрала тех четырех купеческих сыновей с забинтованными головами, которых она раньше подвергла унижению в своем доме. «Они — купеческие сыновья. Как они могут быть твоими рабами?» — стали говорить ей возмущенные купцы. Тогда она возразила им: «Если вы не верите, то посмотрите на их лбы, которые я заклеймила собачьей лапой». Купеческих сыновей заставили снять повязки, и все увидели на их лбах клеймо собачьей лапы. Так как позор пал на купеческое сословие, удивленный царь сам спросил Девасмиту, в чем тут дело. Она рассказала всю историю, и горожане стали смеяться, царь же сказал: «По справедливости, они — твои рабы, госпожа!» Тогда остальные купцы дали этой добродетельной жене большой выкуп для освобождения этих четырех от рабства, а царь наказал их.
И Девасмита, взяв деньги, вместе со своим супругом, провожаемая с почетом всеми горожанами, отправилась в родной город Тамралипти. И больше никогда она не расставалась с любимым
ИСТОРИЯ О ШИВЕ И МАДХАВЕ (V.1)
Есть такой город Ратнапура, красота которого соответствует его названию.{240} Там жили два мошенника, по имени Шива и Мадхава. С помощью целой свиты пособников эти двое, применяя различные уловки, обобрали до нитки богачей города.
Однажды мошенники стали держать между собой совет: «Этот город мы уже полностью обобрали. Потому давай теперь отправимся в Удджайини.{241} Говорят, что главный жрец тамошнего царя, Шанкарасвамин, очень богат. Мы отберем у него каким-нибудь ловким приемом деньги, а уж тогда отведаем, каковы собой веселые женщины Малавы.{242} Этот скряга, грозно сдвинув брови, отбирает половину платы за жертвоприношения, и дваждырожденные прозвали его «Сокровищницей семи кувшинов». Говорят также, что у него есть дочь — жемчужина, так и она нам заодно, без сомнения, достанется!»
Решив так и договорившись между собой, кому что нужно будет делать, мошенники Шива и Мадхава отправились из города. Когда они постепенно добрались до Удджайини, Мадхава, переодевшись царским сыном, со свитой помощников остался в одной деревне за городом. А Шива один совершенно спокойно вошел в город в одежде брахмачарина,{243} придумав заранее хитрый план. Он остановился там в храме на самом берегу Сипры, где были разложены открыто глина, пучки священной травы, сосуды для подаяния и шкуры антилоп. Рано утром он густо намазал свое тело глиной и стал подобен тем, кто измазан грязью в аду Авичи. Он долго пребывал в воде, ныряя вниз головой, словно изучая таким образом свое будущее низкое состояние, причиной которого послужат его дурные деяния. Закончив купание, он обратился лицом к солнцу и долго стоял так, вытянувшись вертикально, как бы показывая, что ему весьма подошло бы быть посаженным на кол. Потом, приблизившись к божеству с пучком священной травы куша в руках и бормоча молитву, он уселся в позе «лотоса»,{244} представляя из себя четырехликого Брахму. Затем он почтил врага Пуры{245} — Шиву, лицемерно поднеся ему цветы, чистые как сердца святых. Совершив почитание, он снова сделал вид, что погружен в чтение молитв, и, сосредоточив все свои мысли на лжи и обмане, притворился, что предается созерцанию.
На другой день он надел шкуру черной антилопы и отправился бродить по городу, выпрашивая милостыню и исподтишка высматривая, кого бы обмануть и одурачить. С посохом в руках, одетый в шкуру антилопы, соблюдая молчание, он трижды получил подаяние в домах дваждырожденных и тем словно трижды изрезал в куски истину. Одну часть он отдал воронам, другую — первому встречному, а третьей, добытой лицемерием, насытил свою утробу. Затем он долго притворно шептал молитвы и перебирал четки, словно подсчитывая все свои грехи. Ночь он провел один в храме, обдумывая даже мельчайшие возможные обстоятельства.
Таким образом он каждый день лицемерно предавался суровому подвижничеству, чем завоевал сердца обитателей города. «О, какой это необыкновенный подвижник, исполненный умиротворенности!» — такая слава пошла о нем повсюду среди людей, которые с почтительной преданностью склонялись перед ним.
Между тем и другой мошенник, его друг Мадхава, разузнав обо всем через своих соглядатаев, тоже пробрался в город. Поселившись там в одном далеко расположенном храме, Мадхава, переодетый царским сыном, пришел совершить омовение на берег Сипры. Совершив со всей свитой омовение, он увидел Шиву, погруженного в молитвы перед божеством, с величайшим смирением простерся у его ног и сказал в присутствии всех людей: «Ни разу не встречал я другого такого великого подвижника, хотя много странствовал по святым местам!» Шива же, хотя и видел его, в своем притворстве не повернул головы и остался в том же положении. Затем Мадхава ушел домой, а ночью они встретились наедине, наелись, напились и обсудили, что же теперь делать дальше.