Повести
Шрифт:
И тотчас же начались, наверное, уже много раз повторенные, почти бесшумные маневры с партами — четыре передние поставили у стен, учительский стол убрали в угол. Все тесно расселись вокруг по ближним партам. Николай Викторович положил прямо на пол большой зеленый лист.
Голоса смолкли, ребячьи шеи вытянулись, головы наклонились. Николай Викторович сел на корточки перед этим листом Товарищи, вот карта! Мы начинаем обсуждение маршрута нашего похода, — сказал он и нагнулся
— В поход! В поход! С палатками, с компасом, с большущими рюкзаками! — Черноглазый мальчик, которого звали Миша,
Следом за Мишей сорвались другие мальчики, сели на пол вокруг карты.
Вскочили и девочки, но, увы, все лучшие места уже были заняты, и девочки столпились сзади.
— Вечно мальчишки лезут вперед! — обидчиво бросила Лариса Примерная и демонстративно села за парту во втором ряду.
Хорошо бродить по родной стране с тяжелым рюкзаком за плечами, но и хорошо помечтать о будущем походе, глядя на карту. Зеленые пятна — это леса, черные линии — это дороги, синие извилистые ниточки — это реки, большие многоугольники — города, маленькие кружки и точки — деревни… Николай Викторович начал прикидывать линейкой по карте и так и эдак, мерял, диктовал Ларисе Примерной цифры; та множила и делила. Ребята заспорили — хотелось побольше пешком, поменьше по железной дороге.
В конце концов после длительных обсуждений «за» и «против» мы наметили примерный маршрут: от Москвы до Владимира поездом, далее пешком — через города Суздаль, Юрьев-Польской
, Ростов и до Ярославля. А из Ярославля до Москвы снова поездом. Мы прошагаем двести с лишним километров или больше. Если нападем на следы березовых книг, то свернем по этим следам куда-нибудь в сторону.
— Ну как, ребята, дойдем? — оглядел всех Николай Викторович. — На каждый день уж не так много придется.
— Дойдем! Непременно дойдем!
— Итак, обсуждение закончено, — торжественно объявил Николай Викторович, — сейчас доктор будет нам рассказывать о березовых книгах.
Все вскочили, отряхнулись, бесшумно и быстро сдвинули парты на прежние места и сели.
Теперь, после бесед с Тычинкой, я знал древнюю русскую историю назубок. Невольно подражая Тычинке, я так же принялся расхаживать по комнате и говорить особенным, торжественным голосом.
Все сидели тихо. Лариса Примерная усердно записывала. Я рассказал о Владимиро-Суздальском княжестве и его могучих государях — Андрее Боголюбском, его младшем брате Всеволоде, за свое многочисленное потомство прозванном Большим Гнездом, о старшем сыне Всеволода — Константине Мудром и его бесследно исчезнувшей библиотеке.
Ребята меня слушали внимательно, и я начал рассказывать о недавно открытых при новгородских раскопках берестяных грамотах и о никогда и нигде еще не найденных березовых книгах.
Когда я кончил, сразу все зашумели. Больше всех был возбужден черноглазый Миша. Николай Викторович дал ему слово; он вскочил, тяжело дыша:
— Ребята! Ребята! Мы непременно… мы… — Видно, он хотел сказать очень много, но от волнения не смог продолжать, покраснел и сел на место.
Бедняжка Галя была увлечена и возбуждена не меньше других. Она тоже попыталась что-то сказать, но от смущения замолкла.
Наконец слово взяла Лариса Примерная. Она неторопливо встала и, сверкая очками, начала говорить так долго и так нудно, что я не понял, как она предлагала организовать поиски березовых книг.
Собрание кончилось. Все с шумом выбежали из класса. Я спустился по лестнице, окруженный толпой ребят. Миша теребил меня за рукав, снова пытаясь сказать что-то необыкновенно важное, но только заикался от волнения.
Мы обменялись телефонами с Николаем Викторовичем, крепко пожали друг другу руки и договорились, что он мне позвонит в начале июля, когда вернется из летнего лагеря, — дня за четыре до нашего отъезда во Владимир. Будущие изыскатели березовых книг что-то возбужденно мне рассказывали. Мы вышли на улицу, вновь меня окружила толпа.
— Галя, мне нужно с тобой поговорить, — услышал я за спиной тихий, но твердый голос Николая Викторовича.
Издали я увидел, как будущий начальник похода и Галя остановились на крыльце школы. Галя стояла низко опустив голову, а Николай Викторович что-то ей доказывал.
Глава четвертая
РАССКАЗ О РЮКЗАКАХ
В середине июля наконец раздался долгожданный звонок Николая Викторовича:
— Доктор, не раздумали ехать?
— Нет, нет, что вы! Я весь месяц мечтаю о нашем будущем походе.
— То-то же, — засмеялся Николай Викторович.
— Как отдыхали? — спросил я.
— А мы не только отдыхали. Деньги в колхозе на весь поход заработали, — похвалился он и повесил трубку.
Всю организационную подготовку к походу Николай Викторович взвалил на свои выдерживающие любой груз плечи. Каждый день он мне звонил и рассказывал:
— Оформили путевку в детской туристской станции. Закупили продукты и перевезли их в школу…
Наконец он радостно объявил:
— Взяли тридцать один билет до Владимира, завтра в шесть часов вечера выезжаем.
На следующий день я был готов отправиться в путь. В соломенной шляпе, в белых кедах, с громадным рюкзаком за плечами я вышел на площадку лестницы. Меня провожала вся наша квартира.
— Я надеюсь, что ваша расторопность и природная сметка… — горячо пожал мне руку Тычинка. (Где это он откопал во мне такие качества?) — Я надеюсь, принесут большую пользу исторической науке.
— Берегись дождя, — кинула жена, когда я спускался по лестнице.
Сбор всех участников похода был назначен в школе. Там, в просторной прихожей, толпилось двадцать девять изыскателей, двадцать девять изыскательских мамаш да еще сколько-то папаш, учительниц и нянечек. Взрослые разговаривали, спорили, цыкали на ребят, а те носились без толку взад и вперед, прыгали, хохотали.
Все пришли, кроме Гали.
Вдоль стены валялись распотрошенные рюкзаки; в углу громоздились горы консервных банок, мешочки с крупами, сахаром, макаронами, батоны лежали на скамейках, как штабели дров; темно-зеленые эмалированные ведра выстроились в ряд, на столе стояла огромная кастрюля.