Повести
Шрифт:
Гул мотоциклов удалялся, и Иван пожалел, что не сдержал себя. Девушка на минуту
сосредоточилась, округлила глаза, прислушалась, казалось, только теперь осознав, что им угрожало, и,
приподняв ногу в полосатой запачканной штанине, надела на ступню колодку. Потом еще раз взглянула
на него и, по-детски неумело выговаривая слова, будто картавя, повторила его ругательство.
Это было так же неожиданно, как и его пощечина, и так необычно, что в нем будто что-то сдвинулось,
сместилось - человеческое на минуту хлынуло в его заскорузлую душу, и он впервые за сегодняшний
день удивленно и широко раскрыл глаза:
– Ого!
– Ого!
– повторила, как бы передразнивая, она, обнаружив тем свою нарочитую обиду, и впервые с
заметным любопытством оглядела его. Полные губы ее были капризно поджаты, но в глазах уже
появились готовые вот-вот запрыгать озорные смешливые чертики. Казалось, он где-то уже видел их, эти
непонятные глаза на смуглом, сильно исхудавшем лице, и, почувствовав что-то новое в себе,
нахмурился. Обжигающая красота девушки, ее необыкновенное бесстрашие в этом их более чем
сложном положении вовсе сбили его с толку.
– Ты куда бежишь?
– строго спросил он, глядя на ее поджатые, в колодках ноги.
– Вас?
– Вас! Вас! Куда бежишь?
– Руссо бежишь - ихь бежишь.
Не удержавшись, он исподлобья смерил ее злым взглядом - все ее подвижное, с тонкими чертами
лицо выражало желание понять его. Густые черные брови, сросшиеся над переносьем, были высоко
вскинуты.
– Ты знаешь, куда я бегу? Русланд бегу. Поймают, мне будет пуф, пуф. А тебе это.
– Он чиркнул себя
пальцем по шее и показал вверх - красноречивый интернациональный жест лагерников.
Она поняла, коротко улыбнулась, даже, показалось ему, фыркнула: мол, что мне виселица! И это ее
безрассудное легкомыслие опять разозлило его:
– Расхрабрилась! Ну беги! Только без дураков. Я тебе не помощник.
– Конэчно!
– дружелюбно улыбнулась девушка, и Иван подумал, что она не поняла его.
Он попытался было возразить, но в это время в стороне города опять послышались выстрелы, крики
и лай собак. «Черт с ней, с этой девкой», - подумал Иван. Надо было пробираться дальше, и он быстро
полез по склону.
3
Небо затянула сизая туча. Тревожно качались вершины елей. Лес беспокойно гудел, и первые капли
дождя косыми трассами прочертили воздух между деревьями.
Иван, не сбавляя темпа, проворно лез меж стволов и камней, поблескивая голым коленом. Он только
теперь заметил порванную собакой штанину и кровь на ноге. Пока стоял под скалой, рана, видимо,
немного подсохла, а на ходу открылась и теперь кровоточила. Сбитые о камни, кровоточили на ногах
пальцы. О какую-то колючку он больно уколол пятку и стал заметно прихрамывать.
Сзади все умолкло, погони не было слышно, по она должна была появиться, Иван знал, что немцы не
оставят беглецов в покое. По-видимому, там уже подняли на ноги охрану, полицию. Это было очень
трудно - удрать. Разве что поможет дождь, укроет, приглушит шаги, смоет следы. Острым беспокойным
взглядом Иван ощупывал вокруг себя кусты, боясь наскочить на засаду. Временами он слышал за спиной
торопливые шаги своей спутницы - она не отставала. Только иногда, уронив с ноги клумпес, девушка на
4
минуту задерживалась, но потом бегом догоняла его и шла рядом. В такие моменты он слышал ее
близкое частое дыхание.
Иван старался быть безразличным к ней; если бы девушка отстала совсем, он, возможно, даже
вздохнул бы с облегчением, но все же, пока она была рядом, не мог прогнать ее, чтобы уйти одному. Он
только думал: и откуда ее, на беду, прибило к нему, поди ж ты, вырвалась с завода, догнала. Уж на что он
быстро бежал в гору, а вот не отстала. Правда, он немало времени потратил на борьбу с собаками -
хорошо еще, что задержались, не набежали в ту минуту немцы...
Дождь между тем усилился. Плотнее окутал лесистые склоны теплый туман. Это радовало беглецов,
так как в ненастную погоду было легче укрыться в лесу и подальше отойти от города.
Только идти под дождем было не очень удобно. Промокшая до нитки куртка неприятно прилипала к
телу, штанины также намокли снизу, и Иван подвернул их, как, бывало, на сенокосе, до самых колен. Он
с удовлетворением заметил, что под дождем потемнела полосатая, заметная издали его одежда. Только
вот проклятые круги-мишени, выведенные масляной краской, по-прежнему топорщились на груди. Они
не намокали и стали еще заметнее на потемневшей куртке.
Так прошел час, а может, и больше. Продираясь сквозь мокрый молодой кустарник с натянутой между
ветвями паутиной, в которой дрожали мельчайшие капли воды, Иван вдруг увидел дорогу. Гладкая,
блестящая от непогоды бетонная полоса ее плавно изгибалась на повороте и исчезала вверху. Он
остановился, прислушался - кажется, дорога была пуста. Тогда он оглянулся: девушка, нетерпеливо
отстраняя от лица мокрые ветви, пробиралась к нему. Видимо, надо было подождать ее и дорогу перейти
вместе, иначе она могла сделать что-то не так и выдать обоих.
Девушка подошла, устало остановилась рядом и, увидев дорогу, уже с большей осмотрительностью,
чем недавно, отнеслась к опасности. Иван коротко скользнул взглядом по ее мокрой куртке, которая