Повести
Шрифт:
И начальник разведки еще сильнее припустил огня в лампе, ненужно перекладывая с места на место занимавшие часть стола вещи и документы пленного: раскрытое портмоне с письмами и фотокарточками, медальон, миниатюрный перочинный ножичек на цепочке - то, что вручили артиллеристы, приведя пленного; сигарет не передавали. Переутомленный бессонной ночью, с пятнистой желтизной на вдавившихся висках, с мешками под глазами, Курышев сурово уставился на медальон майора, вздохнул, вид его говорил Бессонову: «мои ребята погибли, товарищ командующий. Но если б они были живы-здоровы, наказал бы я их за неаккуратность!» Немец суровость
– Ну, быстро, быстро дайте ему, - сказал Бессонов.
– Можно мне, товарищ генерал?
– спросил капитан-переводчик и с охотой извлек из кармана шинели пачку «Пушек», сначала намереваясь было протянуть ее пленному, чтобы тот сам выбрал папиросу, но передумал, вытряхнул папиросы, положил пачку на стол, улыбнулся стесненно.
Немец, клонясь вперед, звучно сглотнул слюну, толкнулся неразгибающимися пальцами к раскрытой пачке, неосязаемо тупо ухватил папиросу, произнес что-то при этом.
– Огня просит. Зажигалку у него тоже отобрали, - смущенно сказал краснощекий капитан и, не без колебания вынув свою зажигалку, тоже немецкую, вычиркнул огонь, поднес прикурить, пробормотал: «Битте зеер» [9].
– Мои ребята знали инструкцию, - сказал начальник разведки, все изучая на столе медальон пленного.
– Наверняка артиллеристы посвоевольничали, товарищ командующий.
«Милосердие, - подумал, раздражаясь, Бессонов.
– Нет, у нас слишком много милосердия. Мы слишком добры и отходчивы. Чрезмерно».
– Так что же, следовательно, русские солдаты оскорбили вас? Жестоко и зло отобрали сигареты у доброго немецкого офицера, прибывшего из Франции в Россию с самыми лучшими целями? К сожалению, они не знали, что право выше силы, - проговорил Бессонов с иронией, не сочтя нужным высказывать неодобрение действию своих не знавших инструкции солдат, на которых так или иначе легонько досадовал педантичный в таких делах подполковник Курышев.
– Молитесь Богу, вам повезло, господин майор.
Краснощекий капитан заторопился переводить, а крупное, породистое лицо майора, обволакиваясь дымом, распустилось от глубокой и жадной первой затяжки, он через ноздри долго процеживал дым; но едва молоденький капитан перевел слова Бессонова, немец внезапно смял папиросу, не докурив, и в злом исступлении бросил под ноги; полуистерический смешок забулькал в его груди.
– Нет, мне не повезло, господин генерал. Ваши солдаты, которые не убили меня в воронке, а держали, как свинью, на холоде и сами замерзали, - фанатики. Они беспощадны к самим себе! Я их просил, чтобы они убили меня. Убить меня - было бы актом добра, но они не убили. Это не загадка славянской души, это потому, что я добыча. Не так ли? Вы считаете нас злыми и жестокими, мы считаем вас исчадием ада… Война - это игра, начатая еще с детства. Люди жестоки с пеленок. Разве вы не замечали, господин генерал, как возбуждаются, как блестят глаза у подростков при виде городского пожара? При виде любого бедствия. Слабенькие люди утверждаются насилием, чувствуют себя богами, когда разрушают… Это парадокс, чудовищно, но это так. Немцы, убивая, поклоняются фюреру, русские тоже убивают во имя Сталина. Никто не считает, что делает зло. Наоборот, убийство друг друга возведено в акт добра. Где искать истину, господин генерал? Кто несет божественную истину? Вы, русский генерал, тоже командуете солдатами, чтобы они убивали!.. В любой войне нет правых, есть лишь кровавый инстинкт садизма. Не так ли?
– Хотите, чтобы я вам ответил, господин майор?
– спросил сухо Бессонов, останавливаясь перед немцем.
– Тогда ответьте мне: в чем смысл вашей жизни, если уж вы заговорили о добре и зле?
– Я нацист, господин генерал… особый нацист: я за объединение немецкой нации и против той части программы, которая говорит о насилии. Но я живу в своем обществе и, к сожалению, отношусь, как и многие мои соотечественники, к мазохистскому типу, то есть я подчиняюсь. Я не всадник, я конь, господин генерал. Я зауздан…
– Очень любопытное соотношение, - усмехнулся Бессонов, устало опираясь на палочку.
– Парадоксальное соотношение коня и всадника. Нацист, пришедший с насилием в Россию, против насилия, но выполняет приказания, грабит и жжет чужую землю. Действительно - парадокс, господин майор! Ну, так как вы мне задали вопрос, господин майор, я вам отвечу. Мне ненавистно утверждение личности жестокостью, но я за насилие над злом и в этом вижу смысл добра. Когда в мой дом врываются с оружием, чтобы убивать… сжигать, наслаждаться видом пожара и разрушения, как вы сказали, я должен убивать, ибо слова здесь - пустой звук. Лирические отступления, господин майор!..
Бессонов не дослушал до конца розовощекого капитана, переводившего его ответ немцу, - дверь в блиндаж с шумом распахнулась, из хода сообщения влился холод.
– Товарищ командующий, разрешите?..
В блиндаж, не дожидаясь разрешения, поспешно вошел Божичко; и по тому, как, вытянувшись, он вторично произнес сбитым голосом «товарищ командующий», по тому, как его энергичное, улыбающееся лицо было сейчас омыто бледностью, по тому, как он, пусто зыркнув в сторону немца, тотчас же вышел из блиндажа, Бессонов нырнувшим сердцем ощутил: случилось нечто необычное.
– Продолжайте по существу, - бросил Бессонов начальнику разведки, встревожено посмотревшему на него, и захромал к выходу.
– Без лукавых философий, - добавил он на пороге.
За спиной его упала тишина.
Божичко мялся в ходе сообщения, ногой нервозно разбивал невидимые комья земли, и здесь, с глазу на глаз с адъютантом, охваченный предчувствием случившейся беды, Бессонов поторопил его:
– Что молчите, Божичко, докладывайте! В чем дело?
– Веснин… товарищ командующий…
– Где? Не может быть! Объясните по-человечески! Где он?
– Товарищ командующий… только что на энпэ прибыл майор Титков, раненый… сообщил, что члена Военного совета…
– Что? Ранен? Убит?
Божичко, уронив голову, давил каблуком комья земли под ногами, и Бессонов, в горячей испарине, с жарко всполыхнувшейся пронзительной болью в ноге, в первый раз за это время поднял на него голос, перестав владеть собой:
– Я вас спрашиваю: ранен или убит? Что вы, онемели? Убит?
– Да, товарищ командующий… По дороге напоролись на немцев. Вас ждет Титков в блиндаже связи, - сказал Божичко.
– Лично вам хочет доложить.