Повести
Шрифт:
— За нашего дорогого фюрера, за Адольфа Гитлера! — торжественно произнес Скорцени, взяв рюмку за длинную тонкую ножку.
— И за нашу победу.
— Она близка, как никогда, хотя это может показаться странным. Еще месяц-два — и новое секретное оружие опрокинет русские армии. От них останется только пыль и пепел. Тогда и румынский король пожалеет, что так поторопился. А словаков, которые посмели поднять оружие против солдат великой Германии, мы просто сотрем с лица земли... — Он усмехнулся. — И совесть наша будет чиста: они первыми стали стрелять нам в спину...
Разговаривая, Скорцени время от времени отпивал коньяк маленькими глотками.
— Да, в Словакии мы допустили непростительную беспечность, — сказал Франк. — Наше командование считало, что для контроля над этой территорией вполне достаточно словацкого государственного аппарата. А словацкая жандармерия и воинские части уже давно находились в оппозиции к существующему режиму. Как мне доложили недавно, там еще летом происходили удивительные вещи. Оказывается, еще в июле из военных складов вывозили оружие в горы. А войсковые части братались с партизанами и вступали в боевое сообщество для борьбы с нами. В армию призывали запасных офицеров по спискам, которые не были утверждены правительством... Их утверждал... кто бы вы думали?.. Словацкий национальный совет. Каждую ночь в Средней Словакии высаживались десантники из России, которые организовали в горах ячейки больших партизанских отрядов.
Когда обо всем этом стало известно, мы двинули в Словакию несколько дивизий, но было уже поздно. Их встретили огнем партизаны и регулярные части словацкой армии. И теперь нам приходится отвлекать с восточного фронта силы для Словакии. Не можем же мы допустить, чтобы коммуникации нашей армии были перерезаны в такое тяжелое для германского командования время.
— А каково положение в Чехии и Моравии, господин группенфюрер?
— В протекторате вполне спокойно. После покушения на Гейдриха мы уничтожили всех, кто был не с нами.
Карл Франк намеренно соврал. Ему не хотелось рассказывать Скорцени о массовом саботаже на заводах и шахтах Моравии, о том, что и в Словакии действуют бежавшие из протектората чешские граждане. Зачем говорить об этом? Скорцени сразу же доложит обо всем фюреру. И кто знает тогда, под каким документом, решающим всю его последующую судьбу, а может быть, и вопрос жизни и смерти, доведется Карлу Герману Франку увидеть знакомую, размашистую, угловатую подпись. Ведь Франк совсем недавно заверил фюрера, что меры устрашения, проведенные в протекторате, дали свои результаты.
— Я уверен, — продолжал Франк, — что и в Словакии все будет кончено через несколько дней. Вряд ли отдельные группы партизанских бандитов смогут устоять перед силой наших регулярных частей, Как докладывал генерал-полковник фон Шернер, который недавно принял командование армейской группой в Моравии, на Словакию двинуты достаточные силы, чтобы сломить сопротивление восставших в течение нескольких дней...
Телефонный звонок нарушил тишину. Извинившись перед Скорцени, Карл Франк неторопливо подошел к письменному столу и снял трубку.
— Да! — вяло произнес он.
Но тут же лицо его оживилось, стало приветливым. Поздоровавшись с собеседником, он сгорбился, оперся свободной рукой о край стола и, застыв в этой причудливой позе, весь превратился в слух.
Через минуту он неожиданно выпрямился и, нервно подергивая плечом, закричал в трубку:
— Нет, этого допустить нельзя! Примите самые срочные меры. На территории протектората не должно быть ни одного партизана. А мой призыв к населению я прикажу опубликовать во всех газетах. Желаю успеха. — Со злостью опустив трубку на рычаг, Карл Франк повернулся к Скорцени. — Вы слышали? Им мало Словакии. Они решили прорваться в Моравию. Но этого не случится, не будь я Карл Герман Франк.
— Что же произошло? — спокойно спросил Скорцени.
— Мне доложили, что крупный партизанский отряд напал на пограничную заставу и прорвался на территорию протектората. Пограничников им удалось смять. Сейчас туда брошены несколько пехотных батальонов... Я хочу сегодня же предупредить население Чехии и Моравии о пагубных последствиях для тех, кто будет оказывать помощь или укрывать этих бандитов. Я прикажу расстреливать каждого, кто хотя бы мысленно будет поддерживать партизан.
— Господин группенфюрер! — Скорцени улыбался все с той же вежливой почтительностью, но теперь в его взгляде промелькнуло едва приметное снисхождение. — Могу поделиться опытом. В борьбе с партизанами два-три надежных, проверенных человека иногда могут быть полезнее нескольких батальонов регулярных войск. Зашлите их к партизанам. А потом можете приглашать друзей на травлю обложенного зверя.
— Спасибо, дорогой Скорцени, — Франк позволил себе тоже слегка снисходительную усмешку. — Я постараюсь воспользоваться вашим советом. А теперь можете отдохнуть. Иначе вы так и не успеете это сделать.
Он распахнул дверь в уединенную комнату рядом с кабинетом, в которой любил иногда вздремнуть после обеда.
Еще 16 сентября жители протектората были ознакомлены с новым постановлением Карла Германа Франка. В тот день все газеты вышли с некоторым опозданием. На первых страницах под черной полоской было набрано жирным шрифтом:
немецкого государственного министра
Чехии и Моравии
о незаконном переходе границ
На основании § 1 приказа о праве выдачи въездных и выездных виз в протекторате Чехия и Моравия от 7 июня 1939 года приказываю:
§ 1.
Смертной казни будет подвергнут каждый, кто нелегально перейдет или попытается перейти немецко-словацкую границу вдоль протектората Чехии и Моравии.
§ 2.
Настоящий приказ вступает в силу 16 сентября 1944 года в 12 часов пополудни.
Прага, 15 сентября, 1944 года.
Теперь же, получив сообщение о переходе в Моравию крупного партизанского отряда, Карл Герман Франк бросил против партизан пехотные части германской армии и одновременно приказал оповестить жителей протектората о введении смертной казни за любую попытку помощи партизанам.