Повезло в любви
Шрифт:
— А что делает «Уайт-ривер»? — спросил лорд Харлестон скорее из вежливости.
— Их агенты одержимы планами отучить племя юта от охоты и привить им навыки сельскохозяйственной деятельности. Они противостоят индейцам, например, пропахивают дорожки там, где воины ездят на лошадях.
— Но это же глупо!
— Мой отец беспокоится, что, если в дело вмешаются солдаты, начнется новая война. Наш штат пережил уже достаточно бедствий, и мы не хотим лишних хлопот в прериях.
— Ну конечно, вы правы! —
Он полагал, что все войны с индейцами уже закончились, хотя в некоторых книгах читал описания того, как сжигали фермы, убивали поселенцев и снимали с убитых скальпы.
Однако после ужина он понял, что у Уальдо нет желания продолжать эту тему и что больше всего на свете молодой человек хочет показать ему город.
Возле дома их ждал удобный экипаж, запряженный парой лошадей. Когда они устроились на сиденьях, Уальдо сказал:
— В первую очередь я отвезу вас во «Дворец»!
Лорд Харлестон удивленно приподнял брови, и Уальдо рассмеялся:
— Не такой, как у вас, но лучшее, что мог построить король Эд Чейз.
Он объяснил, что «Дворец» стал первым по-настоящему элегантным игорным домом, а Эд Чейз — лучшим крупье в Денвере.
Король Эд, сказал он, уже открыл игорный клуб под названием «Прогрессивный» на те полторы тысячи долларов, что выиграл в покер, работая на железной дороге.
— Там находится первый в Денвере бильярдный стол, — Гордо вещал Уальдо. — Его притащили через прерии быки!
Когда лорд Харлестон рассмеялся, он добавил:
— А еще Эд устроил первый грандиозный бал в честь «Нимф мостовой».
На случай, если собеседник не понял, он пояснил:
— «Хрупкие сестренки», так называют их некоторые.
Единственная, кому они не нравятся, так это вторая миссис Чейз. Она пыталась пристрелить Нелли Бельмонт, а затем развелась с Эдом, потому что тот свил для Нелли маленькое любовное гнездышко.
После такого вступления лорд Харлестон, приехав во «Дворец», с интересом посматривал на Эда Чейза.
Седой, с серо-голубыми глазами, которые не упускали ничего, Чейз обычно сидел в Прогрессивном клубе на высоком стуле. На коленях у Эда покоился обрез.
«Дворец» был столь же фантастичен, как и его владелец.
Там имелись зал на двести игроков и бар, украшенный зеркалом в шестьдесят футов. Это был не только игорный дом и салун, но и театр.
Когда приехали лорд Харлестон и Уальдо, на сцене шла чрезвычайно непристойная комедия, в который был стих, начинающийся так:
Дворец блаженства и чувственности,
Где прекрасные дамы очаровывают сердца…
Уальдо обратил внимание лорда Харлестона на этот стих:
— Настоятель собора Святого Иоанна называл его смертельной ловушкой для юношей, грязной лачугой греха и преступности.
Посмотрев представление, лорд Харлестон пришел к выводу, что у настоятеля были причины для такого заявления.
Девушки во «Дворце» казались очаровательными и соблазнительными и, как пояснил Уальдо, предпочитали цветам золотой песок и самородки.
Он также во всех подробностях описал, как один из его друзей, выиграв семьдесят пять тысяч долларов, потратил все на драгоценности и меха для одной из танцовщиц.
А когда он узнал, что танцовщица замужем, то застрелил ее прямо из своего кабинета, пока она выступала на сцене.
— Мне кажется, что вы в Денвере слишком быстро спускаете курок, — заметил лорд Харлестон.
— В этой стране вопрос часто стоит так: или убьешь ты, или убьют тебя, — ответил Уальдо.
Понаблюдав немного за игроками, лорд Харлестон поставил на свой счастливый номер, подождал три круга, затем забрал выигрыш и сказал Уальдо, что, наверное, пришло время отправиться куда-нибудь еще.
— Вы хотите сказать, что не собираетесь продолжать игру? — удивился молодой человек. — Вам же везет.
— Я никогда не испытываю удачу, — ответил лорд Харлестон и тут же подумал, что в последнее время ему не очень-то везло.
Выйдя из «Дворца», Уальдо предложил отправиться к Матти Силке, а Дженни Роджерс приберечь «на сладкое».
Район красных фонарей произвел на лорда Харлестона странное впечатление.
Как и описывал Уальдо, девочки из публичных домов высовывались из окон, завлекая клиентов, которые прохаживались по улице. В основном это были грубые, грязные шахтеры, а среди них — несколько ковбоев.
Сама Матти Силке оказалась настоящим сюрпризом.
Прежде она управляла веселыми домами в диких животноводческих поселках Канзаса и переехала в Денвер десять лет назад после удачного тура по шахтерским городкам. Мадам привезла с собой несколько прелестных подопечных и палатку, достаточно большую, чтобы начать дело.
Вскоре она обзавелась шикарным двухэтажным кирпичным особняком с большими окнами на Рыночной улице.
Облаченная в вечернее платье, слишком роскошное даже для светской дамы, она была маленькой, пухленькой и довольно красивой.
У Матти были светло-русые кудрявые волосы с золотистым отливом.
Когда Уальдо приветствовал ее, расцеловав в нарумяненные щеки, мадам рассмеялась и пожурила молодого человека. Уальдо представил ей лорда Харлестона.
Английский лорд произвел на нее сильное впечатление, Матти провела его в аляповато обставленную гостиную, где «девочки», как она их называла, сидели на стульях, в то время как клиенты удобно раскинулись на диванах.
В следующей комнате были танцы, причем музыканты играли на удивление хорошо. Но Уальдо твердо стоял на том, что они не собираются задерживаться.