Поворот судьбы
Шрифт:
Он почувствовал себя еще хуже.
– Прости, Джилл. Я был очень занят.
– Один телефонный звонок, Джек. Хватило бы десяти секунд. По-моему, ты обо мне забыл. Наверное, у тебя просто нет желания со мной говорить.
– Это не так. – Он вздохнул. – Я переживаю не лучшие дни, Джилл. У меня неприятности. Мне нужно время.
– Тебе всегда нужно время.
– Когда мы познакомились, ты знала, что у меня сложная жизнь.
– Я никак не рассчитывала на сложности, связанные с твоей бывшей женой, – сказала она, но сразу же спохватилась: – Прости, Джек. Это эгоистично
– Она не умирает. Мне кажется, она придет в себя к началу недели.
– А до этого я тебя не увижу? – осторожно спросила Джилл. – Даже завтра вечером?
– Я не могу приехать. Мне нужно быть с девочками.
– Понимаю, – сказала Джилл.
Но она не понимала. В ее словах звучала боль.
– Может быть, в понедельник, когда они будут в школе, пообедаем вместе?
– С удовольствием, – радостно отозвалась она.
– Скажем, в час в «Старз»?
– Нет. Лучше у меня. Я приготовлю ленч.
– Звучит заманчиво, – заметил Джек. – Спасибо за понимание, Джилл. Сейчас мне оно очень кстати.
Повесив трубку, он почувствовал себя законченным негодяем. С этим чувством он вернулся в палату Рейчел.
Сидя на стуле у кровати, Джек задремал. Он положил голову на постель, рядом с ее рукой, но через минуту проснулся оттого, что кто-то дотронулся до его плеча.
– Простите. Я не думала, что вы спите.
Он ошалело смотрел на незнакомую женщину. Свободная шелковая блуза, узкие брюки, облегающие стройную фигуру. Ее нельзя было назвать красавицей. Слишком узкое лицо, редковатые седые волосы, но ее взгляд был на редкость приветливым. К тому же от застегнутой на молнию сумки, которую она держала в руках, исходил волшебный запах. Джек встал.
– Я Фей Либерман. Я здесь уже была. Мы с Рейчел занимаемся в одном кружке. – Она поставила сумку на передвижной столик. – Это обед. Я подумала, что вам, возможно, захочется чего-нибудь домашнего.
– Огромное спасибо, – сказал он. – Очень любезно с вашей стороны.
– Пустяки. – Фей подошла к кровати и коснулась руки Рейчел. – Я здесь, Рейчел. Я принесла твоей семье поесть. – Она перевела взгляд на Джека. – Как девочки?
Девочки! Джек посмотрел на часы.
– Пока мы тут с вами беседуем, они уже ждут меня у школы. – Он покосился на сумку. – Спасибо большое, что вы о нас позаботились.
Она протестующе замахала руками:
– Это в генах. Еврейские матери умеют делать это лучше всех. Ешьте на здоровье.
Им с трудом удалось втиснуться в его машину впятером. Оказывается, Саманта пригласила Лидию и Шелли переночевать в Биг-Суре. Джек узнал об этом только тогда, когда подружки Саманты залезли в его БМВ и он уже не мог сказать «нет» и вытряхнуть их из машины. Возможно, ему пора купить машину побольше.
В сумке Фей Либерман оказалась курица в томатно-винном соусе с морковью и картошкой. Ели они ее с отменным аппетитом и в хорошем настроении. Саманта с подружками болтали обо всем, что приходило в голову. Хоуп с мурлыкающей Гиневрой на коленях слушала их чуть ли не с благоговением.
Только
– Они пойдут со мной в магазин, – объявила Саманта, когда он опрометчиво предложил отвезти девочек домой. – Поэтому они и приехали. Я не смогу сама выбрать платье, а ты не женщина.
Они зашли в «Сакс». Зашли в «Бенетон». Когда они побывали еще в трех других специализированных магазинах, терпение Джека лопнуло.
– Ну хорошо, еще один магазин, – объявил он. – Но на этот раз уж точно последний. Так что подумайте хорошенько. В «Саксе» было прекрасное платье.
После долгого трехстороннего совещания девочки согласились вернуться в «Сакс». Джек обменялся торжествующим взглядом с Хоуп, но скоро его радость улетучилась: платье, что Саманта принесла к кассе, оказалось не тем небесно-голубым, которое ему понравилось. Оно было черным, узким и коротким.
– Мама одобрила бы это платье? – спросил Джек.
– Она пришла бы от него в восторг, – ответила Саманта и с широкой, обезоруживающей улыбкой протянула руку за кредитной карточкой.
В больнице Джек задержался у Рейчел. Он причесал ее и теперь сидел, глядя на ее лицо.
Девочки уже освоились в больнице и сами пошли в кафетерий за прохладительными напитками. Через некоторое время зашла мать Лидии – навестить Рейчел, а заодно забрать Лидию и Шелли. Пришла и ушла Кэтрин, за ней Бен Вулф.
Когда Рейчел кто-нибудь навещал, Джек выходил из палаты. Эти люди были частью ее, неизвестной ему, жизни. И он и они чувствовали себя неловко. Он был паршивой овцой в стаде.
Однако он пересидел их всех. Он помог дежурной сестре искупать Рейчел и сделать ей лечебную гимнастику. Чтобы Рейчел было удобнее лежать, он поправил ей подушки.
– Мы скоро поедем домой, папа? – каждый час спрашивала Хоуп.
Гиневра осталась с Дунканом, и Хоуп хотелось забрать ее к себе. Джек это понимал, однако не торопился уезжать. Рядом с Рейчел он чувствовал себя лучше, спокойнее, чувствовал, что поступает правильно. Но Саманта договорилась ночевать у подруги, а Хоуп бросала на него умоляющие взгляды, и наконец они отправились домой.
Заехав к Дункану, Джек заглянул за покупками в местный супермаркет. Потом загрузил стиральную машину и уселся под секвойями, вдыхая лесной воздух. День выдался ясный и прохладный, воздух был напоен ароматами леса. Пришла Хоуп, и они немного посидели вместе. Джек гладил Гиневру, чувствуя под рукой теплое слабое тельце. Он с облегчением подумал, что кошка не страдает. А Хоуп страдала.
Он накрыл на стол, и они с Хоуп сели ужинать. Джек сказал, что гордится тем, как она ухаживает за Гиневрой. Когда Хоуп расплакалась, он обнял ее. Он не мог придумать ничего утешительного, просто молча держал дочь в объятиях. Когда Хоуп выплакалась, Джек сказал:
– Ну-ка, хочешь мне помочь?
– К-как? – спросила она, уткнувшись в его плечо.
– Мама писала картины. Нужно посмотреть, в каком они виде, а потом сказать Бену, что делать с выставкой.
Хоуп подняла на него глаза. Они были мокрыми от слез.