Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры

Шово Мишель

Профессии на службе мертвых

Не случайно в древних документах сведений о специалистах по погребальным ритуалам больше, чем о других социальных группах. Произошло это вовсе не потому, что погребальные профессии были настолько многочисленны или престижны, просто занимавшиеся этим сложным ремеслом люди умели лучше других оберегать свои архивы от уничтожения. Обыкновенно египтяне сортировали документы на частные, земельные и профессиональные и размещали их в глиняных горшках, которые ставили в заброшенные или незанятые гробницы. Эти гробницы оказывались местами исключительного хранения, и папирусы извлекались нетронутыми после тайных и официальных раскопок в течение двух последних веков. Многие из дошедших до нас архивов относятся к регионам Фив ^{178} и Мемфиса. ^{179}

Люди, которым доверяли тела умерших, на греческом назывались хоахиты(«возлиятели жертвенного вина») — термином, не существовавшем в классических источниках, которому первые папирологи ошибочно приписывали египетскую этимологию, речь идет скорее о дословном переводе с египетского названия уахму, что означает «тот, кто льет воду». Жертвенные возлияния вина должны были осуществляться в честь умерших, что составляло лишь часть работы хоахитов. Однако не они мумифицировали покойников. Такую деликатную операцию проводила другая группа профессионалов-бальзамировщиков, известных на греческом как таришхевы(дословный перевод «солильщики»). Этот

термин в достаточно грубой манере передавал суть операции по натиранию тела покойника соляным (или содовым) раствором. Греческие тексты упоминали также о парасхитах, то есть людях, «делающих надрез». Подобное название говорит о тех надрезах, которые делали в паху у покойника для эвисцерации, извлечения внутренностей. Диодор разделял два эти направления: парасхиты были людьми презренными, так как занимались телом, уродуя его, тогда как тарихевты, наоборот, считались мастерами искусства бальзамирования и относились к почетному и даже священному классу. ^{180} На самом деле источники не содержат подобных высказываний. Скорее всего, одних и тех же людей иногда называли тарихевтами, иногда парасхитами. В Фивах вообще встречается только одно египетское название, совпадающее с обоими греческими словами — хери-хеб«надзирающий за свитками (папирусов)», исполняющий роль ритуалиста, которую должен был играть жрец, контролирующий бальзамирование трупа. Удивительно, что греки использовали такие прозаичные, если не сказать тривиальные термины там, где египтяне употребляли древние торжественные выражения. На самом деле эта оппозиция определяется культурной традицией: эллины видели в погребальных обрядах египтян в первую очередь только странные, отталкивающие манипуляции. Они не могли постичь религиозного египетского сознания, мириться с которым им приходилось в силу жизненных обстоятельств. Название хетему-нетер, которое встречается в документах Мемфиса и некрополей в районе Фаюма и Среднего Египта, означает «посланник бога», что греки перевели как энтафиаст(«могильщик»).

Все эти занятия должны были приносить относительную прибыль, судя по передаче собственности, о чем свидетельствует большое количество документов, которые сообщают иногда о передаче значительного участка земли. Сложно определить четкую задачу для каждого из специалистов по мумификации. Археологические раскопки подтверждают описания, данные Геродотом и в особенности Диодором. Три выделенных ими класса не поддаются точному разграничению, которое пытаются вывести путем изучения многочисленных мумий, дошедших нетронутыми до наших дней. Таким образом, разделение на классы было довольно теоретическим, даже учитывая неравнозначное качество мумификации.

Именно наложение тканей — покровов и бинтов — было единственной операцией, за чьим качеством родственники умершего могли следить. На выполнение этой работы требовалось огромное количество ткани. Материал ткался, по крайней мере в теории, только изо льна определенного качества ( виссон), который, в отличие от всех нитей животного происхождения, считался чистым. Использовали большое количество предметов традиционной одежды, различной смешанной ткани. Разрисованный яркими красками толстый слой бумаги, состоящий либо из старых папирусов, склеенных вместе, либо из картин, покрытых искусственным мрамором, принимала форму маски головы умершего. Это подобие живого лица достигало груди. Ноги могли быть завернуты в чехол из картона. Погребальная обстановка была роскошью, которую позволяли себе только самые богатые люди. В гробнице можно было иметь два или три деревянных гроба, сундук для внутренностей, предназначенный для хранения и транспортировки канопских ваз, от чего впоследствии отказались. В обнаруженном погребальном папирусе, написанном на иератическом языке, была найдена древняя версия Книги Мертвых. В I веке с появлением новых книг такая погребальная литература становится все более и более разнообразной. Книга Дыхания ^{181} позволяла возвратить покойнику способность чувствовать, видеть и слышать. Книга пути в вечность ^{182} давала возможность умершему свободно передвигаться в потустороннем мире и даже свободно обращаться к Осирису. Книга превращений, написанная на демотическом языке, ^{183} указывала покойному способы превращаться в различных животных и магических существ.

Хоахиты за работой ^{184}

Что касается хоахитов, они занимались только окончательным этапом: помещением тела в его последнее пристанище. Однако часто это размещение связывалось с определенного рода трудностями, вынуждавшими хоахитов оставлять умерших во временных гробницах. Иногда семья соглашалась после мумификации держать тело дома. Были даже специально сделанные на этот случай ящики со съемными панно, позволяющими видеть лицо покойного через окошко. ^{185} Известно, например, что мумия родственника могла иногда служить гарантией для одалживания денег. ^{186} Мы опускаем случаи внезапного исчезновения должника. Для транспортировки самого тела семья должна была обратиться к людям другой профессии, звучащей по-гречески «некротафы», что значит «похоронный служащий». О них мало что известно, несмотря на то, что они составляли профессиональное сообщество, более известное и популярное среди простого населения, чем хоахиты. Последние должны были выплачивать различные налоги, взимаемые с мумий, которые были введены по инициативе «главы некрополя», являвшегося высшим административным чиновником кладбища. ^{187} Работа хоахита не ограничивалась погребением мумии с последними ритуальными почестями. Покойник регулярно должен был получать почести в виде ритуальных возлияний и жертвенных даров, совершать которые могли только хоахиты. Еще в IV веке обеспеченные семьи предоставляли хоахиту участок земли, доход с которого предназначался для совершения заупокойных служб. В эпоху Птолемеев нехватка земли изменила саму природу материальной поддержки хоахитов: отныне они принимали плату от семьи, желавшей увековечить в погребальном культе своих умерших родственников. Таким образом, мумии, которыми занимались хоахиты, становились источником их постоянного и регулярного дохода. Такая работа была настоящим достоянием. Оно могло одновременно передаваться по наследству или отбираться, как и любое имущество. Мумии делились между наследниками хоахитов или продавались другим хоахитам, как обыкновенный товар. Такая ситуация могла возникнуть только в том случае, если те объединялись в некоторое подобие очень закрытых корпораций, получая выгоду от монополии. По дошедшим до нас архивам стало известно, что еще во II веке до нашей эры в Фивах существовало по крайней мере четыре семьи хоахитов, которые много раз сочетались между собой браками. В каждой из этих семей заботы об умерших и поступавшие с этого доходы передавались по прямому наследству, женщины из него не исключались и даже могли работать в этой сфере. Без сомнения, в таком важном городе, как Фивы, существовали и другие семьи, занятые в других областях погребальных обрядов в некрополе, но их архивы до нас не дошли. Все хоахиты из Фив жили на левом берегу Нила в Джеме — деревушке, построенной внутри большой ограды погребального храма Рамзеса III в Мединет Абу, представляющего собой монументальный ансамбль, прекрасно сохранившийся до наших дней. По всей видимости, в ту эпоху огромный храм не использовался по назначению, но в его внутреннем дворе приютился небольшой храм Амона в Джеме, практически реконструированный во времена правления Птолемеев, который превратился в место культа на левом берегу.

Мы не знаем, каким образом осуществлялся набор на должность хоахита. Единственное условие, дошедшее до наших дней: только египтяне могли работать в этой профессии. Но нам неизвестно, было ли это утверждение обязательным или же иностранцы могли

вступать в узкий круг, например, через брак. С другой стороны, сами хоахиты были вовлечены и в другие занятия. На самом деле, в эту эпоху в египетских текстах не называют их больше уах-му— «льющий воду», — а обозначают как уненпер, «открывающий часовню (?)», то, что греки переводили словом пастофор, «хранитель часовни». Такие названия близки по значению к словам «церковный сторож» или «дьяк», которые в равной степени относятся и к храму Амона в Джеме. Но даже относясь к мелким служащим храма и будучи связанными со священным культом, хоахиты не составляли священный класс в чистом виде ( уабу— «чистые»). Работа хоахитов являлась лишь жалкой копией того, что представляло собой жреческое служение богам. Известно, что в некоторых случаях их привлекали для проведения процессии или праздника. Они должны были посыпать песком аллеи сфинксов храмов Амона и Мут в Карнаке на восточном берегу Фив. С другой стороны, когда тот же бог Амон пересекал Нил, чтобы посетить свои храмы и часовни на левом берегу Фив, хоахиты брали на себя проведение процессий и устраивали жертвенное возлияние вина в течение всего пути. ^{188}

Профессиональная ассоциация

Чтобы лучше организовать работу своей профессии, хоахиты из Фив создали в 109 году ассоциацию. Одновременно религиозные и профессиональные, подобные сообщества возникали также в других районах и в других профессиях, без сомнения имитируя греков, которые добровольно объединялись в землячества. Правила и список членов этой ассоциации сохранились в полном объеме. ^{189} Чтобы стать полноправным членом такого собрания, необходимо было принадлежать к семье хоахитов и быть представителем мужского рода не младше 16 лет. Мальчики, достигшие 10 лет, могли быть занесены в список вместе со своими отцами, но только в качестве несовершеннолетних членов этой организации. Таким образом, на момент написания правил в ассоциацию входило двадцать три активных и восемь несовершеннолетних членов. Организация координировалась правлением из пяти человек, включая главу сообщества (на египетском — лезонис), заместителя главы и трех заседателей. Это религиозное братство, все члены которого были пастофорами, посвящалось богу Аменхотепу, Амону из Джеме. Они должны были справлять праздники в строго фиксированные даты, обозначенные как «дни питья». Такие периодические возлияния, направленные на укрепление взаимного уважения между членами ассоциации, были, однако, четко ограничены в количестве употребляемых напитков двумя кувшинами вина. Члены сообщества должны были оказывать друг другу помощь, например, в случае кончины одного из них. Они клялись соблюдать некие правила хорошего тона, принятые в их обществе. Нарушение приличий наказывалось штрафом, сумма которого удваивалась, если таковое было совершено главой сообщества. Никто не мог избрать профессию хоахита, не будучи членом этой «ассоциации Аменхотепа», которая являлась настоящим профессиональным синдикатом. Соответственно, ни один из членов подобной организации не мог претендовать ни на какой доход со своей профессии, если даже эта прибыль теоретически могла передаваться по наследству.

Каждый хоахит обладал правами на определенное количество семей, передававших ему своих покойников, живые члены которых были потенциальными будущими клиентами. Мы видим, что такие права могли одновременно передаваться по наследству или продаваться. С другой стороны, семьи не имели никакого альтернативного выбора, кроме как обращения к одному и тому же хоахиту, который получил через наследство или через покупку право заниматься заупокойным культом их умерших родственников. Жалованье, которое хоахиты получали за заботу о покойниках, было, по правде говоря, очень скромным. Небольшой бюджет большинства семей практически весь уходил на повседневные нужды и мог составить только символическую сумму на расходы подобного рода. Если представители самых зажиточных династий могли купить у хоахитов семейную гробницу из кирпича, сооруженную самим «могильщиком», которому они и доверяли уход за покойным, то большинство египтян довольствовались общими склепами, которые являлись собственностью хоахитов. Речь идет о древних, давно разграбленных гробницах, которые часто принадлежали высшим должностным лицам эпохи Нового царства, умершим тысячи лет назад. Холм Фив был, таким образом, в буквальном смысле начинен гробницами, но только малое количество из них впоследствии использовалось заново. Самой большой и самой известной среди них являлась Тинабунун, о чем говорится во многих греческих документах. Обозначалась она на египетском: «гробница Набунуна» — название, в котором мы узнаем едва измененное имя Неб-уненеф, важного лица духовенства Фив в эпоху Рамзеса II. Эта гробница представляет собой туннель длиной более ста метров. До сих пор он поражает воображение своими гигантскими размерами. Можно представить то количество мумий, которое могло бы там находиться!

«Святые», не дающие покоя

Отвечая за несколько сотен мумий, распределенных по семьям, хоахиты, таким образом, компенсировали скромность сумм, полученных на уход за покойниками, их большим количеством. Длинные списки мумий, дошедшие до нас через архивы, демонстрируют, что не все умершие распределялись по одному статусу. Некоторые покойники имели название п-хеси, что означает «избранник судьбы, праведник», другие же называются п-хери— «выдающийся, святой». Неизвестно, по какому принципу хоахиты получали доход с этого привилегированного статуса. Из-за двойственности египетского термина хесивыдвигалась гипотеза, что речь шла об утопленниках, так как смерть в волнах Нила приравнивалась к обожествлению. ^{190} Но такое объяснение не может распространяться на большинство случаев. Дары и жертвенные возлияния вина составляли главную обязанность, которую хоахиты выполняли в честь неподвижных «обитателей» до тех пор, пока живой родственник продолжал платить. Предметы, используемые хоахитами для их ритуальных целей, состояли из ваз для возлияния, кадильниц для окуривания и переносных жертвенников. Все они могли представлять некоторую ценность, как о том свидетельствует жалоба, написанная хоахитом Осороерисом, сыном Хора, в 127–126 годах главе охраны правопорядка пригорода Фив, Диофанту. Он пишет, что в то время как все силы охраны были призваны на правый берег по случаю посещения Фив главным стратегом Лохом, трое неизвестных воспользовались ситуацией, чтобы взломать дверь принадлежащей ему временной гробницы и унести все рабочие инструменты. Тела же, которые хранились там в ожидании погребения, были съедены шакалами, которые проникли в святилище после грабежа. Жалующийся насчитал ущерб похищенных вещей в десять талантов или шестьдесят тысяч драхм бронзой — сумма, которой можно было бы прокормить семью из пяти человек в течение целого года. ^{191}

Разделение работы между другими ассоциациями

Как и хоахиты, тарихевты образовывали монополию, и обязанности каждого из них разграничивались по очень жесткому территориальному принципу. Однако, в отличие от хоахитов, чье эксклюзивное право ограничивалось лишь гробницами, тарихевты обладали более широкими возможностями, контролируя ту или иную деревню, тот или иной район, а иногда целое социо-профессиональное сообщество. Так, первого июня 119 года между двумя парасхитами — Аменхотепом, сыном Хора, и Петенефотесом, было заключено соглашение, тщательным образом разграничивающее область их компетенции. Деревни, обозначенные в этом соглашении, принадлежат трем различным номам на окраине Фив: пригород Фив, Патиритский ном на юге и Коптосский ном на севере. Населенные пункты Фив были разделены таким образом: левый берег ( Мемнонея) — Петенефотесу, правый берег (Диосполь и Медамуд) — Аменхотепу, за исключением жрецов Амона и их рабов, которых должен мумифицировать Петенефотес. Такое разделение, само собой разумеется, не соблюдалось, так как в течение последующих четырех лет каждый из них как минимум три раза подавал жалобу на греческом языке в суд эпистата на предмет повторяющихся нарушений буквы договора второй стороной. ^{192}