Повседневная жизнь охотников на мамонтов
Шрифт:
Первоначально новая методика раскопок палеолитических памятников применялась только в СССР. В сороковые — пятидесятые годы она постепенно распространяется в странах Центральной, а потом и Западной Европы. Сейчас она широко применяется во всем мире, — разумеется, в значительно усовершенствованном виде.
«Дома» из мамонтовых костей
Остатки древних жилищ известны на многих памятниках, датирующихся сотнями тысяч и даже миллионами лет назад. И далеко не всегда это были примитивные сооружения типа ветровых заслонов. Даже в столь давние времена обнаруживаются весьма любопытные детали как в конструкциях, так и в их взаимном положении.
23—22 тысячи лет назад — время наступления последнего сильного похолодания в истории нашей Земли. Оно достигло своего пика примерно 20—18 тысяч лет назад. Вся Прибалтика, север Белоруссии, Ленинградская, Псковская, Новгородская области оказались сплошь покрыты льдом и непригодны для обитания. Южнее, на территориях, уже давно обжитых людьми, климат становился все более суровым. Хвойные и смешанные леса, еще недавно произраставшие на обширных пространствах Русской равнины, повсеместно сменялись тундровыми или тундро-степными ландшафтами с редкими островками сосны и березы. На почве нарастала многолетняя мерзлота. По мнению ряда ученых, область этой мерзлоты доходила почти до побережья Черного моря. Конечно, люди, обитавшие 25 тысяч лет назад на берегах Дона и Днепра, Осетра и Клязьмы, были намного выносливее нас. Но в этих суровых условиях и перед ними вставал нелегкий выбор: либо покинуть привычные места, уйти туда, где теплее, либо изменить свой образ жизни, свою культуру так, чтобы жить и здесь, на промерзлых, открытых северным ветрам просторах приледниковой зоны.
Теперь мы знаем: верхнепалеолитическое население Русской равнины ответило на вызов природы и достойно справилось со столь сложной задачей. Конечно, этими людьми двигала не только и не столько «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Приледниковые лесотундра и тундростепь с их обилием трав и кустарников были исключительно благоприятны для обитания многих видов животных, в первую очередь — мамонтов. Дичь тут водилась в изобилии. В съедобных кореньях, грибах, ягодах тоже не было недостатка. Главным врагом являлся холод, достигавший в малоснежные, ветреные зимы 50 градусов по Цельсию. Чтобы нормально жить в такие зимы, людям требовались не только еда и меховая одежда, но прежде всего — теплое и удобное жилье, где эту одежду можно было бы и снять.
До начала этого последнего похолодания на подавляющем большинстве верхнепалеолитических стоянок строились только легкие наземные жилища — типа сибирских чумов или шалашей. Вероятно, их конструкции были разнообразными: ведь и чумы бывают различных типов. Но все остатки таких жилищ, обнаруженные археологами, выглядят одинаково: в центре очаг, а вокруг него — окрашенное охрой и золой пятно более или менее округлых очертаний, с большим количеством осколков костей и кремней — следов хозяйственной деятельности, которую вели обитатели этих жилищ. Иногда отмечаются ямки от жердей, образовывавших каркас, вертикально вкопанные кости, заклинивавшие эти жерди, а также камни, вероятно, придавливавшие шкуры, которыми покрывали такие сооружения, и тому подобные детали. Жилища этого типа широко распространены и в Европе, и в Северной Азии, и в других районах на протяжении всего верхнего палеолита, да и в последующие эпохи.
Вот как выглядел подобный поселок в глазах мальчика Нагу — героя романа «Тропа длиною в жизнь» — попавшего сюда из иного племени и не по своей воле:
...Небольшие островерхие хижины, покрытые шкурами, запорошенные снегом, ютились на склоне мыса, полукругом прижимаясь к низкорослому ельнику. Впереди за деревьями угадывались такие же жилища. Дымили два-три наружных костра,— очевидно, общие очаги; дымки вились и из отверстий в вершинах кровель. Если обернуться, — те же заснеженные пространства, то же низкое, серое небо. Все— как и везде, но поселок — иной. Хижины казались жалкими, убогими по сравнению с добротными полуземлянками родного стойбища. Вот это, перед входом в которое его оставили, должно быть, принадлежит их вождю,— а на вид ничуть не лучше остальных! Да и общие очаги какие-то маленькие, неказистые... Прав отец: они, дети Тигрольва, самые умелые, самые могучие...
Жилища типа чумов, подобные описанным здесь, строились в Восточной Европе повсеместно накануне последнего похолодания. Но начиная примерно с 24—22 тысяч лет назад на стоянках приледниковой зоны наряду с ними начинают строиться дома куда более сложных конструкций. Археологи выделяют несколько различных типов таких домов, которые названы, как правило, по именам стоянок, где жилища соответствующих типов были впервые открыты и наиболее хорошо изучены. Познакомимся теперь с главными из них.
Жилища александровско-телъманского типа
Эти жилища, в общем, похожи на те, что были описаны выше. Они округлые в плане, диаметром около 6 метров, с очагом в центре. Однако пол их был несколько углублен в землю; в нем вырыто много небольших ям для хранения различных предметов. Более сложную конструкцию имели и очаги: они также углублены в землю, а вокруг них имелись пекарные ямки для приготовления (запекания) пищи. По краям таких жилищ археологи часто обнаруживают камни и крупные кости мамонта, служившие для укрепления основания каркаса и покрывавших его шкур. Остатки подобных жилищ найдены в современной Воронежской области на стоянках Костенки 4/1, Костенки 8/1, а также в Мальте (Сибирь) и на ряде других памятников.
«Длинный дом»— жилище александровско-пушкаревского типа
Это вытянутые сооружения, длиной 20—35 метров, шириной 5—6 метров, с углубленным полом и рядом очагов по центральной линии. В пределах таких жилищ, как правило, отчетливо выделяются их отдельные секции. В земляном полу вырывались небольшие ямки для хранения краски и разных предметов, а у очагов — ямки для запекания пищи. Кровля была двускатной: об этом говорит то обстоятельство, что ближе к обоим краям окрашенность слоя и количество находок резко сокращается: при низкой двускатной крыше, опиравшейся на землю, вдоль стен, естественно, образовывались труднодоступные пространства. Остатки таких домов обнаружены в нижнем слое Костенок 4, на Пушкаревскои стоянке (бассейн Десны), на стоянке Вроновицы (Среднее Приднестровье).
Как появились эти новые типы жилищ в центре Русской равнины? По крайней мере, для некоторых из отмеченных выше поселений есть основания думать, что они были оставлены местным населением, которое, по мере сил, приспосабливалось к жизни в изменяющихся природных условиях. Но, помимо того, здесь сыграло роль уже описанное мною выше важное историческое событие — появление здесь, на Русской равнине, переселенцев из Центральной Европы, с берегов Дуная (см. главу «Как и почему?»). Это случилось именно тогда, примерно 23—22 тысячи лет назад. Приход виллендорфского и павловского населения оказал огромное влияние на исторические судьбы и облик местных культур.
Вся жизнь этих людей была теснейшим образом связана с мамонтами. Когда, с наступлением последнего оледенения, стада их начали откочевывать на восток, в более благоприятные природные условия, охотники, в свою очередь, неизбежно перемещались вслед за основным источником своего жизнеобеспечения. Так они постепенно достигли берегов Днепра и Дона... Культура, созданная этим населением, оказалась исключительно высокой во многих отношениях. О ней мы будем говорить неоднократно. Но прежде всего познакомимся с организацией их поселений.