Повседневная жизнь охотников на мамонтов
Шрифт:
Мелодия меняется. Теперь из тумана выплывают диковинные существа: не звери, не люди. Духи, — догадывается Аймик. Духи и предки. Живые, как и звери, они кружатся в колдовском танце, прежде чем присоединиться к застывшим на стенах теням зверей. Один, оленерогий, с круглыми совиными глазами, вдруг подмигнул Аймику как старому знакомому.
(Это— Аймик сразу вспомнил,— тот самый, что заглянул в их жилье. Его иАты. ИХайюрр был с ними в ту ночь...)
СМОТРИ
Он смотрит. Он уже привык к тому, что одновременно он— везде. И может различать...
Появляются люди. Тени людей; они не замечают ни Инельги, ни Аймика; они заняты своими делами. Оказывается, тени, вызванные песней Инельги из небытия и замершие на стенах, должны быть закреплены человеческой рукой... Аймик вглядывается в действа мужчин-колдунов, наконечниками дротиков, резцами и красками закрепляющих то, что уже создано песнопением Бессмертной. Порой видимое стирают, замазывают,— чтобы вновь и вновь, от обряда к обряду закреплять Вечное.
Но в отличие от нас, археологов, Аймику раскрывается и скрытый смысл этого чуда света. Он узрел в росписях не просто содержание различных мифов — всю историю человечества — ни больше, ни меньше! Это, конечно, фантазия. А вот то, что узнав об изменчивости Мира, он испытал сильнейший шок — это вполне согласуется с тем, что мы знаем о первобытном мышлении как таковом. Ведь важнейшее представление, характерное для архаического сознания, формулируется так: Мир неизменен и должен пребывать таким во веки веков!Осознание того, что мир меняется, хотя и очень медленно, поначалу вызывает у охотника на мамонтов ужас, ставит его почти на грань смерти.
...О да! Он смотрит и слушает! Его сознание скользит вдоль колец Великого Червя, то выхватывая отдельные части с яркостью только что пережитого, то воспринимая все сразу... И отказывается верить — так несовместимо все это с тем, чем он жил до сих пор, чем жили и живут все, с кем сводила его Долгая Тропа. И друзья, и враги...
Мир... ИЗМЕНЯЕТСЯ!
ЭТО проникало в сознание помимо воли. Хотелось зажмурить глаза, зажать уши, но не было сил. Хотелось убежать, но его ноги словно вросли в камень. Да и куда бежать? Хотелось...
УМЕРЕТЬ!
Их Мир, такой устойчивый, такой прочный, такой... неизменный...
ИЗМЕНЯЕТСЯ!..
...С детства он знал, —- и это было даже не знание, а салга жизнь, ее суть, самое главное:
МИР НЕИЗМЕНЕН!
Потом, во время Посвящения, он понял:
Мир ДОЛЖЕН быть неизменным, ибо всякое изменение опасно и
Поэтому нельзя терять связь с Предками. Поэтому нужно все делать так, кик научили людей Перво-предки: раскалывать кремень, мастерить копье, строить жилище... Поэтому в Обрядах нужно вновь и вновь возвращаться к Изначальному, соединяться с Ним, возрождать Его...
И тогда Мир пребудет неизменным вовеки.
И вот — все рухнуло!
Так зачем он шел сюда? Зачем он здесь?
Зачем жить?
Однако здесь мы ведем речь об искусстве франко-кантабрийских пещер... Что же, у охотников на мамонтов ничего подобного не было? Нет, подобное — было! Мы знаем совершенно точно, по крайней мере, об одном назначении пещер, где ныне найдены стенные росписи: это были Святилища. Подростки проходили там Обряд Посвящения и вступали во взрослую жизнь.
Посвящение — непременный и важнейший элемент любой архаической культуры! Безусловно, и у охотников на мамонтов были свои Священные места — хранилища коллективной памяти, предназначенные для церемоний такого рода. Но где они располагались и как выглядели, мы пока ничего не знаем.
Однако не в одном лишь монументальном искусстве отображалась коллективная память. Мелкая пластика — так называемое «искусство малых форм» — передает все основные сюжеты монументального искусства. Видимо, оно было призвано говорить о том же. Этнография свидетельствует: не только изображения зверей или человека, не только загадочные для нас «символические» или «знаковые» изображения, но и то, что мы воспринимаем как простой орнамент — на орудии или одежде — для его создателя мог иметь вполне определенный смысл, содержание, полностью для нас утраченное.
...После Аймик вспоминал с несказанным удивлением: на какой-то неуловимый миг (длившийся вечность?!) ему показалось вдруг, что ОН ПОНЯЛ ВСЕ! И свою жизнь, свое предназначение, и то, что скрывалось в самой глубине его души... как часть невероятно сложного в своей простоте, восхитительного узора... Прежде такого не случалось никогда. Но вынести из этой стремительно промелькнувшей вечности не удалось ничего, кроме ощущения: БЫЛО! Было, но осталась лишь череда беспорядочных, сменяющие друг друга видений...
...Ты малая часть Целого, узелок в узоре, не тобой творимом. Но ты — един и целен. Ты малая часть этого Мира, но и Мир— только часть тебя самого и принадлежит тебе, как ты — ему. Ты не властен изменить предначертанное, спрямить или искривить чужие пути. Но на своей Тропе ты волен. Решай же, — выбор за тобой.
...Когда женщины нашивают на одежду узор, самые важные места закрепляются узелками. И если такой узелок порвется — рассыплется целое звено, быть может, самое важное. Он, Аймик,— сам такой узелок в узоре, который создают, должно быть, Могучие, так и не снизошедшие до своего избранника. И кто знает, какая часть их загадочного творения погибнет, если оборвется этот узелок?